Я смотрю на Деклана, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но он не двигается, глядя на меня. Если бы это действительно был Деклан, который отправлял мне сообщения с телефона Лиама, сделал бы он это настолько очевидным?
Может быть, у меня разыгралось воображение.
Он ухмыляется мне, его взгляд опускается на мои руки, которые сжаты в кулаки по бокам. Покачивает головой, его брови сводятся.
— Со мной все в порядке. — Голос скрипит. — Я просто собираюсь пойти и найти Коула.
Деклан качает головой, запуская пальцы в волосы.
— Как скажешь.
Я поворачиваюсь и спешу к лестнице, прежде чем он успевает остановить меня. Я не знаю, здесь ли Коул, но я не уверена, где еще искать. И знание того, что дверь в его комнату подключена к проводам, чтобы уведомить его, если кто-то откроет ее, приносит мне малейший намек на утешение. Как только я смогу попасть внутрь, его телефон должен предупредить его о моем присутствии.
Хотя, если бы это было проблемой, мои звонки и сообщения также должны были бы помочь.
Ускоряя шаг, я стараюсь не зацикливаться на этом. Как только я окажусь в его комнате, я буду в безопасности. Я могу подождать, пока он вернется, и мы сможем выяснить, кто насмехается надо мной.
Сворачивая за угол, я слышу шаги позади себя, но когда я оглядываюсь через плечо, там никого нет.
В конце длинного коридора есть высокое окно, и тень от дерева, колеблемого ветром, танцует в лунном свете.
Деклан следит за мной, или мне это кажется?
Мой разум играет со мной злую шутку. Дом скрипит, и ветка стучит по оконному стеклу. Но там по-прежнему никого нет.
Я продолжаю, спешу вперед и быстро сворачиваю в коридор Коула, вздыхая с облегчением от того, что там пусто. Единственный раз, когда я была здесь, был с ним, так что мне приходится дважды подумать, какая дверь правильная.
Третья слева?
Четвертая?
Я закрываю глаза и пытаюсь воспроизвести это.
Это определенно была четвертая.
Тянусь к ручке, мой телефон звонит, и надежда наполняет мою грудь.
Это он. Так должно быть. Все будет хорошо.
Но когда я поворачиваю ручку, меня окутывает жар. Чья-то рука обвивается вокруг моего тела, и кто-то прижимает белую ткань к моему носу и рту. Безликий мужчина прижимает меня к двери, зажимая между собой и твердой поверхностью. Эмблема дома Сигма смотрит мне в лицо, когда мое зрение затуманивается.
Моргая, я вижу дверь. Небо. Лес.
Я вижу Коула и Сэйнта, когда ускользаю.
Я царапаюсь и царапаюсь. У меня звонит телефон - или, может быть, этот звон в моих ушах.
Я сопротивляюсь, борюсь до крови. Но это бесполезно.
Наркотики действуют на меня, и все это исчезает.
41
Предатель
Вайолет
Моя голова раскалывается. Это отдается так глубоко в моем черепе, что я не просто слышу это. Я чувствую это. Мысли приходят и уходят. Время приходит и уходит.
Я то появляюсь, то исчезаю.
Какой бы наркотик ни циркулировал по моему организму, у меня кружится голова и учащенно бьется сердце. От страха у меня сводит живот, как на американских горках, когда мне было тринадцать.
Мама взяла выходной на работе, чтобы мы могли провести время вместе. Было тепло - середина лета. Она ненавидела все, что связано с карнавалами, - от длинных очередей до толп, - но она пошла ради меня. Она сжала мою руку, сидя рядом со мной на американских горках, и я ждала каждого щелчка, когда они поднимут нас.
Я ждала падения. Чтобы упасть обратно на землю. Ощутить прилив жизни, когда каждый день я подумывала о том, чтобы поднести бритву к своим запястьям.
Я оцепенела, и мне нужно было что-то почувствовать - хоть что-нибудь.
И на тех американских горках я почувствовала это. Страх и предвкушение нарастали у меня в животе, пока мы поднимались, и когда мы достигли вершины, я наконец выдохнула.
Я закричала, когда воздух вырвался из моих легких, и упала вместе с ангелами, теряя их крылья, задаваясь вопросом, не поэтому ли они это делали. Вырваться на свободу. Вырваться из гроба, в котором наши души проводят всю жизнь, и просто отпустить.
Тогда я сама себя не понимала, но надеялась, что когда-нибудь кто-нибудь поймет.
Коул так и сделал.
Открываю глаза, и от жгучей боли у меня перехватывает дыхание. Что-то горячее лижет мою кожу, но когда я пытаюсь закричать, то задыхаюсь из-за кляпа, засунутого мне в рот. Он обхватывает мой затылок и впивается в кожу головы.
Каждая частичка меня горит и ноет. Ощущение, что по моей коже прошлись углями, и мне жарко, но я дрожу.
— Вот и она. — Знакомый голос пробивается сквозь мою боль, когда надо мной нависает фигура.
Брэкстон Вествуд.
Брат Лиама.
Он подходит ближе, и я моргаю, чтобы сфокусировать на нем взгляд, когда мое тело начинает просыпаться. Жжение на моих ребрах усиливается по мере того, как мой разум проясняется, и когда я пытаюсь дотянуться до своего бока, у меня не получается.
Они вообще не могут двигаться.
Снова моргнув, я оглядываюсь и узнаю подвал в доме Сигмы. Я была здесь однажды, и тогда мне было ничуть не уютнее, чем сейчас. Именно здесь они проводят свои испытания, что, вероятно, означает, что меня никто не слышит и бежать некуда.
Я снова пытаюсь пошевелить руками, но только для того, чтобы понять, что мои запястья и лодыжки связаны. Я растянута во всю длину стола в центре комнаты.
Моя футболка задирается, обнажая живот, и горячая боль обжигает ребра.
Брэкс поднимает нож. Он блестит от того, что его держат над источником тепла. И мое сердце бьется быстрее от осознания того, что он с этим делает.
Опустив нож, он поднимает телефон Лиама.
— Твоему парню действительно следовало избавиться от улик. По крайней мере, он упростил мне задачу.
Отбрасывая телефон в сторону, он снова приставляет нож к моим ребрам.