И я не могу винить Коула, когда знаю, что все, чего он хотел, - это обезопасить меня, даже от своих темных сторон.
После захода солнца Коул отвез меня обратно в мою комнату в общежитии.
Я была благодарна, что девочек не было дома, когда я приехала сюда, даже если они вели себя тихо в течение двух недель с тех пор, как все произошло. Они до сих пор не спросили меня, что именно произошло той ночью, и я рада. Я еще не достигла того уровня, когда могу выразить это словами.
Кто-то снова стучит в дверь ванной, напоминая мне, что я застыла, уставившись в зеркало. Но на этот раз ответа не ждут. Коул открывает ее и входит.
Он прислоняется к дверному косяку и наблюдает, как я быстро натягиваю футболку через голову. Мои волосы все еще мокрые, а кожа влажная после душа, но я спешу одеться. Я беспокоюсь, что каждый раз, когда он увидит отметины, которые Брэкстон оставил у меня на теле, он начнет обижаться на меня из-за этого.
— Не делай так. — Коул делает шаг ко мне.
Я поворачиваюсь к зеркалу, откидывая назад мокрые волосы.
— Чего не делать?
Коул тянется ко мне, завлекая в свои объятия и приподнимая мой подбородок так, что мне приходится смотреть ему в лицо.
— Тебе не нужно прятаться от меня, Вайолет.
— Я едва могу смотреть на них. — Я опускаю взгляд, когда кажется невозможным посмотреть ему в глаза и признать это. — Я не могу представить, что ты видишь.
— Хочешь знать, что я вижу? — Коул разворачивает меня обратно к зеркалу, медленно заходя мне за спину.
Он смотрит на мое отражение, я стою в черной футболке, с растрепанными волосами. От пара все запотело в ванной, придавая моей коже влажный блеск.
Он тянется к подолу моей футболки, и поначалу я вздрагиваю. Но когда он делает паузу, ожидая, остановлю ли я его, утешение в этом небольшом жесте заставляет меня расслабиться.
Медленно он снимает с меня рубашку, оставляя меня стоять перед ним в одном лифчике и трусиках.
Его пальцы касаются все еще заживающих порезов на моих ребрах.
Они напоминают мне отметины на груди Коула. Испытания, через которые я никогда не хотела проходить.
— Я вижу выживание. — Он проводит пальцем по одной из меток. — Я вижу бойца.
Его палец медленно проводит линию другого, пока он не останавливается на последнем.
— Я вижу боль. — Он медленно проводит пальцем по моей коже. — Боль, которую только ты смогла пережить. Потому что ты такая сильная, Вайолет. Несокрушимая. И я знаю это.
Он целует меня в висок, и крохотная искорка веселья привносит свет в этот момент. И каким-то образом эта уязвимость вызывает у меня первую улыбку за две недели.
— Правда? — Я накрываю его руку своей, прижимая его ладонь к своему животу. — Они тебя не беспокоят?
— Меня беспокоит, откуда они у тебя. — Он прижимает меня спиной к своей груди. — Но видеть какую-либо часть тебя никогда не могло меня беспокоить. Ты совершенна. Недостатки и все такое.
— Это своего рода противоречие.
Он пожимает плечами.
Повернувшись, я обнимаю его за плечи и смотрю Колу в глаза. Я впитываю его слова и надеюсь, что если он произнесет их достаточно, они исцелят меня.
Коул наклоняется, обхватывая руками мои бедра и поднимая меня на стойку, чтобы он мог встать между моих ног. Но он не двигается для продолжения. Он просто держит меня в своих объятиях и наблюдает за мной. Он видит во мне каждый недостаток, и я искренне верю, что в его глазах это прекрасно.
Девочка, которая родилась в окружении смерти. Выросла в неполноценной семье. Кричала в пропасть на дне океана, пока он не нашел меня.
— Я не знаю, как любить тебя по-настоящему, — говорит Коул, проводя пальцами по линии моего подбородка и проводя по нему так же, как по моим шрамам. — Но я люблю тебя всеми известными мне способами. Потому что ты для меня все. Я бы умер за тебя.
— Я не хочу, чтобы ты умирал за меня.
— Мне все равно.
Я не могу не улыбнуться этому, даже если мысль о том, что я могу когда-нибудь потерять его, немного разбивает сердце.
— Я люблю тебя, Коул, — признаюсь я. — Это тоже не идеально, потому что я знаю, что я не идеальна. Но я люблю тебя всего, даже те части, которые ты используешь, чтобы отпугнуть меня.
Он хмурится, и хватает меня за подбородок, притягивая к себе.
И это все, что мне нужно, потому что его поцелуй говорит больше, чем когда-либо могли сказать слова. Они изливают в меня его любовь.
Это темно, болезненно, глубоко.
Она проникает в каждую вену и обвивает каждую кость.
Коул целует меня до тех пор, пока это больше не просто его губы, прижатые к моим. Это его тело, его кожа, его сердце. Это наша судьба.
И он мой Святой.
Эпилог
Вайолет
Четыре месяца спустя
Эта часть кампуса освещена не так хорошо, как остальные, и теперь я понимаю, почему Коул обычно настаивает на встрече со мной в конце дня, чтобы отвезти меня домой.
За исключением сегодняшнего вечера, он был занят.
Мне не стоит жаловаться, учитывая, что он действительно поехал со мной в Лос-Анджелес на лето. Пейшенс не оценила это так же сильно, как я, поскольку мы живем в одной комнате. По крайней мере, наши спальни находятся в противоположных концах квартиры.
Бросив взгляд на тени здания, я прижимаю книги к груди и иду быстрее. Еще немного до моей машины, а потом я сяду и запру ее.
Когда я вижу её впереди, я вздыхаю с облегчением.
Мне бы очень хотелось, чтобы профессор Грей не настаивал на том, чтобы задерживать нас так поздно. И даже если Пейшенс, кажется, не возражает против постоянной работы, прямо сейчас я жалею, что не попросила ее проводить меня до машины, чтобы я не была одна.
Ускоряя шаг, я роюсь в сумочке в поисках ключей и, подходя ближе, нажимаю кнопку разблокировки машины.
Позади меня раздается шорох, и я оглядываюсь через плечо.
Там нет ничего, кроме практически пустой парковки и теней. Мое воображение берет надо мной верх.