Он прекрасно знал, зачем Михал привел его сюда, однако намеренно ничем не проявил интереса к делам кооператива. Это не его забота: после того как несколько лет назад в силу несчастливого стечения обстоятельств развалился кооператив, которым он руководил, Вилем избегал участия в хозяйственных делах. И как раз потому, что сейчас он самоустранился от трудностей, возникших у Михала, слова его приобрели совершенно определенный смысл.
— Ты должен съездить в город и помочь нам, — без обиняков сказал Михал. — Из второго бурта кое-что еще можно пустить в дело, если мы переберем капусту.
Время от времени Михал обращался к Вилему с просьбой помочь, оказать кооперативу какую-нибудь услугу, потому что Вилем умел преодолевать любые трудности. Уж если он брался за дело, то доводил его до конца. Неприятности и невзгоды он умел легко обходить. Однажды во время выборов в местные национальные комитеты — вскоре после того, как Михал стал председателем кооператива, — большинство поречан сговорилось вычеркнуть при голосовании Вилема из списка кандидатов. Казалось, теперь его песенка спета. Но не тут-то было. Вскоре после полудня, как раз тогда, когда собирались закрыть помещение, где проходило голосование, потому что все поречане уже проголосовали, на площади между закусочной и школой остановился автобус. Из него вышло человек пятьдесят экскурсантов из Павловиц. У них были удостоверения на право голосования, и они проголосовали. Все голоса они отдали Вилему. Затем прошлись по площади — кроме костела, в Поречье нет ведь других достопримечательностей, и никакие экскурсанты никогда еще сюда не заглядывали, — и автобус укатил в город. А Вилем и его друзья, весьма довольные, потирали руки. Их уверенность в себе вновь укрепилась. Когда Михал осознал этот факт как жизненную реальность, он приспособился к ней. Тем более что, обладая некоторым терпением и тактом, с Вилемом можно было ладить. К тому же Михал понимал, что соседей не выбирают — если, конечно, не собираешься переселяться. И коли уж так вышло, что приходится жить и работать вместе с Вилемом, то надо устраиваться по мере возможности так, чтобы тот помогал ему избавляться хотя бы от одних неприятностей, поскольку сам время от времени причинял другие. Поэтому Михал и стремился наладить с Вилемом сотрудничество: Михал умел ценить его помощь и быть благодарным за нее. Этим он не только привлек к себе Вилема, но побуждал его к дальнейшему сотрудничеству. Вилем был теперь секретарем местного национального комитета, вокруг него группировалось несколько стойких сторонников. Много влиятельных друзей и хороших знакомых было у него и в районе, в Павловицах. Стало быть, главным было убедить Вилема в полезности какого-нибудь начинания. Стоило ему понять, что это поднимет общественный престиж его и его друзей, и Михал мог быть уверен, что он мобилизует всех и вся, если проявит необычайную изобретательность и незаурядные способности.
— Ну, как? — спросил Михал.
Вилем почесал затылок и озабоченно осведомился:
— А иначе опять придется все скормить скоту?
Михал удрученно молчал.
— Вот чертовщина! Нет, что-то еще можно сделать! — Вилем снова задумался. — Хорошо, я съезжу в город. Прямо сейчас. Не могут же они сгноить всю капусту!
— На что побьемся об заклад? — мрачно поинтересовался Михал.
Заготовители каждый день заверяли его, что вот-вот заберут капусту, потому-то он и ждал, а теперь, видно, ждать уже поздно. К тому же начался сбор винограда, страда для виноделов. Михал был по горло занят и весь день вертелся как белка в колесе. Предложенное им пари должно было вызвать у Вилема желание мобилизовать всю свою предприимчивость и напористость.
— Можно было бы на бутылку, да жаль твоего вина!.. Окаянное хозяйство! Хотел бы я знать, кто это устраивает… — Вилем задумался. — Ну ладно, если все кончится хорошо, можно и спрыснуть маленько, — добавил он, помолчав.
— Идет! — Михал улыбнулся: до чего ловко Вилем избежал возможности проиграть пари. Да, он привык действовать наверняка!
Вилем вздохнул.
— Сколько мне прихватить с собой? Две бутылки или три? — Он имел в виду, конечно, не вино, а сливовицу кооперативного производства — добрую, крепкую, с приятным привкусом сливовых косточек.
— Возьми три, — решил Михал.
Им частенько приходилось «подмазывать» заготовителей, кладовщиков, хотя Михал делал это неохотно. Ему представлялось нелепым и даже противоестественным, что они вынуждены подобным способом сбывать с таким трудом выращенный урожай. Это оскорбляло его, он чувствовал себя униженным, чуть ли не обесчещенным. Но и соседи поступали так, и не оставалось ничего иного, как приспосабливаться к обстоятельствам.