Сорен поправил несколько книг в коробке, чтобы освободить место для еще двух.
- Может. Боюсь, отец Грегори был немного небрежен в этих областях. Безусловно, судя по тому, что я слышал о нем, он был хорошим и воспитанным человеком.
- Был.
- Тем не менее, здесь я незнакомец. Быть наедине с семидесятилетним священником и двадцати девятилетним священником - это две разные ситуации.
- Это не помогает, когда вы самый сексуальный священник на планете.
Сорен резко посмотрел на нее. Элеонор побледнела.
- Я сказала это вслух.
- Мне притвориться, что я не слышал?
Элеонор обдумывала его предложение, и на ее щеках начал расцветать румянец.
- Я сказала это. Пойду помолюсь Богородице.
- Считать человека привлекательным не грех.
- Разве?
- Желание не грех, - ответил Сорен, присаживаясь на стол, лицом к ней. - Фантазии не грех. Грехи - это действие или бездействие. Либо ты делаешь то, что не должна делать. К примеру, застрелить кого-то. Или ты не можешь сделать то, что можешь. Например, не давать милостыню нищим. Считать кого-то привлекательным такой же грех, как и стоять на балконе и наслаждаться красивым видом на океан.
- Тогда что такое похоть?
- Ты задаешь прекрасные вопросы. Это вопросы молодой девушки, которая не кусает себе губы.
- С этого момента я буду кусать свои губы.
- Я знал, что именно так и поступишь. Не хочешь узнать ответ на свой вопрос?
- О похоти? Ага.
- Пойдем в святилище. Там ты можешь присесть.
- Я не против послушать стоя.
- На тебе военные ботинки.
- Они удобные.
- Где юная леди в Уэйкфилде, Коннектикут, купила военные ботинки?
- В Гудвилле3, - ответила она.
- Ты носишь ботинки из Гудвилла?
- Да.
- Поздравляю, Элеонор. Твоя обувь заслужила иронию.
Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, мужчина прошел мимо нее. Она развернулась на каблуках своих ботинок из Гудвилла и последовала за Сореном в святилище. Он открыл двери и поставил стопер, чтобы они оставались открытыми.
- Вы и правда «избегаете любого проявления зла»?
- Да. Я бы не хотел, чтобы нас обвинили в том, чего мы не делали.
- А что, если мы уже что-то сделали? - спросила она, опускаясь на колени на одну из лавочек, чтобы быть лицом к Сорену, который сел в ряду позади нее.
- Это совершенно другая ситуация. Но мы говорим о похоти.
- Я жажду вашего ответа.
- На самом деле, нет. - Он пристально посмотрел на нее своими пронзительными глазами. - Ты просто хочешь моего ответа. Похоть - это всепоглощающее и неконтролируемое желание, которое ведет к греху. Мужчина может желать жену другого мужчины. Так бывает. Вопрос, который он задает сам себе - при возможности, пойдет ли он на поводу своих желаний? Попытается ли он соблазнить ее, как только они останутся наедине? Набросится ли он на нее? Если она придет к нему, сдастся ли он? Или будет уважать ее семейное положение, вежливо откажет ей и предложит ей с мужем сходить на семейную консультацию?
- Значит, все дело в том, как сильно ты чего-то хочешь, в этом и есть разница между любовью и похотью?
- Частично. Но вопрос не только в степени желания, а в том, что ты делаешь с ним. Если я посчитаю девушку невероятно привлекательной, интригующей и умной, тогда я не согрешу. Я бы мог рассказать это своему духовнику, он бы посмеялся и сказал не возвращаться, пока у меня не появится что-то достойное исповеди. Сейчас, если бы я пошел на поводу своего влечения к этой девушке, тогда у меня могли бы возникнуть проблемы.
- Или очень хороший вечер. - Она улыбнулась ему. Сорен изогнул бровь. - То есть очень грешный вечер.
- Так-то лучше.
- Значит, нормально желать кого-то, пока ты не поддаешься желанию?
- Существует много ситуаций, когда следование за своими желаниями не грех.
- Супружеские пары, верно? Они могут заниматься сексом, как и когда захотят.
- Супружеские пары определенно могут вступать в сексуальные акты друг с другом.
- И... - Элеонор взмахнула рукой, надеясь получить еще ответы. - Больше никто? Остальные в заднице? То есть, не в заднице?
- Думаю, этот вопрос на твоей совести. Я не категоричен, когда дело касается сексуального поведения в современном мире. Церковь может запрещать все и вся, но церковь все еще состоит из людей. Наложение правил на правила в нашей пастве не сделает никого святым. Это послужит лишь добавлению греха, который свойственен нашим церквям.
Элеонор указала на двери святилища.
- Пять минут назад вы ввели новые правила в церкви.
- Правила не для церкви. Они для меня. Если я позволю себе находиться с тобой наедине в моем кабинете, я бы нарушил правило, а не ты.