- Вы собираетесь меня им убить, верно?
- Весьма вероятно.
- Есть и худшие способы умереть.
Он убрал ее руку с себя, и она захныкала в знак протеста. Усмехнувшись, он снова сел рядом с ней на кровать.
Его рука снова оказалась между ее бедер.
- Я хочу, чтобы ты кончила для меня. Сделаешь? - спросил он.
- Черт, да, сэр.
Даже в темноте она заметила, как Сорен изогнул бровь.
- То есть да, сэр.
- Лучше. А теперь покажи, как мне нужно к тебе прикасаться.
Накрыв его руку своей, она направила его пальцы к клитору. Как только они заключили сделку, она начала изучать свое тело и его отклики. Она проникла во взрослую секцию библиотеки и прочитала каждое учебное пособие по сексу, которое смогла найти, прятала их между книгами об осеннем листопаде и европейской архитектурой. Она считала себя единственным девственным экспертом секса в мире. И она могла бы выиграть какой-нибудь приз за это. Пальцы Сорена на ее клиторе - вот этот приз.
С его пальцами под ее она показала ему как массировать ее так, чтобы она кончила. Она убрала свою руку, и удовольствие быстро возросло и обхватило ее спину. Она висела на грани оргазма, просто впервые лежа с ним в одной постели обнаженной. Все ее чувства обострились. Все ее тело гудело от желания. Влага струилась по бедрам и простыне под ней. Посмотрев вниз, она видела его пальцы на самой интимной части ее тела. Кровь грохотала в ушах. Сердце стучало в груди. Мышцы глубоко внутри начали сокращаться и расслабляться. Она закрыла глаза и ощутила, как ее тело приподнимается над кроватью.
- Кончи для меня, Малышка, - приказал Сорен, и ее тело подчинилось раньше, чем ее разум успел распознать приказ.
Она жестко кончила с громким стоном, и Сорен проник в нее пальцем и надавил на сокращающиеся мышцы. Это утроило ее удовольствие, и она ощущала, как сжимается вокруг него снова и снова.
Сорен оставался в ней, пока она спускалась с высоты оргазма. Они снова целовались, и поцелуй разжег огонь, все еще тлеющий внутри нее. Сорен снова потер клитор, и она кончила во второй раз, почти так же сильно, как и в первый. Она рухнула на простыни, вялая и уставшая.
- Оставайся здесь. - Сорен встал с кровати и на минуту покинул комнату. Когда он вернулся и закрыл за собой дверь, то опять сел на край кровати. Он приказал ей сесть спиной к нему.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он и начал смывать небольшой остаток спермы с ее спины теплым влажным полотенцем.
- Думаю, мой мозг взорвался.
Он остановился, чтобы поцеловать ее голое плечо.
- Завтра появятся синяки. На бедрах, на спине, - предупредил он, повторяя путь боли, которую причинил ей пальцами. - Поначалу они будут бледными, но вскоре почернеют.
- С синяками я справлюсь. Не буду носить короткие юбки и платья без рукавов.
- Своим мазохистам Кингсли рекомендует принимать цинк. С ним синяки быстрее заживают.
- Кингсли такой же, как вы? - Она повернулась к нему лицом и подтянула колени к груди, чтобы прикрыть наготу.
- Садист, ты имеешь в виду?
- Да.
- Игры с болью ему чрезвычайно нравятся, хотя он и без боли занимается сексом, и весьма часто. Вернее будет сказать, что Кингсли наслаждается... всем.
- Мой тип парней.
- Есть еще кое-что, что тебе нужно узнать о Кингсли.
- Что? - Она обняла колени руками, внезапно ощутив прохладу.
- Есть Бог, есть ты, и есть Кингсли. Три мои твердыни. Понимаешь?
Она с почтением кивнула, гадая, почему Кингсли столько значил для Сорена, но решила не спрашивать. В школе Кингсли был его лучшим другом, и их дружба пережила смерть сестры Кингсли. Сорен назвал Кингсли твердыней. А больше ей не нужно знать.
- Попрошу Кингсли проинструктировать тебя о нашем мире, о правилах.
- Все так сложно?
- Да. Наш мир структурирован, как иерархически, так и ритуально.
- Похоже на церковь.
Сорен широко улыбнулся.
- Возможно, это и привлекает меня. Там серьезно относятся к эротизму, обращаются с ним как со священным, так и должно быть.
- Я воспринимаю это чем-то священным. Не вижу в этом греха. Так ведь?
Сорен повернулся к ней лицом. Она должна была испытывать смущение, будучи обнаженной рядом с ним, особенно учитывая то, что он до сих пор был в брюках, но она чувствовала гордость за свое обнаженное тело, радуясь тому, что наконец может ему его продемонстрировать. Он обхватил ее груди ладонями и держал их, пока целовал ее.
- Это похоже на грех? - спросил Сорен, когда оторвался от ее губ и отпустил груди.