– Тестя? – удивился Эйдан.
– Мистер Кроу прибыл к его светлости в компании своего зятя. Они оба в числе приглашенных.
– Что ж, это любопытно… – Эйдан побарабанил пальцами по подбородку.
Доктор Фест подхватил чемоданчик, содержимым которого так и не воспользовался, откланялся и поспешил за лакеями.
– Мистер…
– Клоксон.
– Простите, я плохо запоминаю имена. Мистер Клоксон, я попрошу вас собрать всех, кто есть в доме, перед завтраком. Я должен сделать объявление.
– Если вам будет угодно. Через полчаса, в библиотеке. – Дворецкий замер на пороге, вытянув руку. – Прошу за мной, я провожу вас в комнату. Не забудьте свои вещи.
Утренняя настороженная тишина во всем замке сменилась привычными звуками пробуждения. Где-то хлопали двери, внизу, в холле, туда-сюда сновали слуги. Эйдан отметил, что кто-то зажег свечи в гирляндах из остролиста. Из кухни, которая, вероятно, располагалась на первом этаже, тянулись ароматы жареной дичи, печеного картофеля и модного нынче во всех кондитерских Лондона яблочного пирога. Пустой желудок требовательно напомнил о себе.
– Так, значит, ква? – Эйдан завел разговор, чтобы отвлечься от ноющего чувства голода.
– Ква? – дворецкий словно не понял, о чем идет речь.
– Так сказал критик. Что он имел в виду?
– Ах, это… – Остановившись у розовой двери с причудливой резьбой, дворецкий толкнул ее. – Я пока не уверен, но, кажется, пропала одна из лягушек коллекции его светлости, но вряд ли мистер Кроу мог знать об этом. Прошу вас.
Эйдан шагнул внутрь и огляделся – комната и вправду была розовой. Потрепанный саквояж дожидался хозяина рядом с кроватью под нежно-розовым балдахином, а на каминной полке – о, счастье! – дымилась чашка горячего пунша. Все-таки в Гарден Холле умели принимать гостей. Даже тех, кого не ожидали увидеть.
– Коллекция лягушек? Какое… необычное увлечение.
– Его светлость служил в Африке и там проникся… любовью к природе. А теперь прошу меня извинить, я должен проследить за приготовлениями к завтраку. – Не дожидаясь ответа, дворецкий прикрыл за собой дверь и растворился в утренней суете.
Глоток горячего пунша почти заставил Эйдана уверовать в волшебную силу Рождества. Мысли чудесным образом прояснились, а желудок наконец утихомирился, как минимум до ланча. Из окна открывался изумительный вид. На стекле блестели капли недавно прошедшего дождя. Солнце успело скрыться за тучами, и по-осеннему желтый свет робко пробивал себе дорогу сквозь них. В шумном и многолюдном Лондоне чертовски не хватало этого провинциального умиротворения. Все в этом месте казалось Эйдану таким далеким от его привычного бурлящего и искрящего мира. Спокойным, плавным, степенным.
Если не считать одной детали. Доктор не обратил внимания на крошечный ровный порез на указательном пальце критика.
Слова, которые могли стать для него последними, звучали в духе классических детективов.
– Кругом враги, – задумчиво повторил Эйдан, глядя на застывшую во времени славную деревушку.
Дело о пропавшей книге
Эмили спустилась в библиотеку в назначенный час. Эта комната нравилась ей больше прочих.
Коллекция лорда Уинтерборна впечатляла глаз и будоражила воображение. Книжные шкафы тянулись от пола до потолка и занимали все немалое пространство комнаты, за исключением разве что камина, который нынче преобразился в настоящий алтарь Рождества, увитый гирляндами и еловыми веточками. Пестрые корешки книг выглядывали с полок вразнобой, без какой-либо системы, будто стремились показать себя: «Я здесь, дотронься до меня, открой мои миры!» Но в этом хаосе, в этом торжестве цвета была особая прелесть.
И запах в библиотеке стоял особенный. Так пахли сокровища из маминого сундука: горстка монет, свечной воск, обрезки тончайшего кружева, фотография с пожелтевшими уголками. Так пахли воспоминания о детстве.
В камине резвился огонь, вокруг него важно расположились пухлые колченогие кресла, а в дальнем углу возвышалась величественная ель. Эмили наблюдала, как накануне мистер Клоксон и трое его сподручных водружали ее, точно на постамент, а после горничные, весело напевая, развешивали банты из атласных лент, стеклянные шары, орехи и конфеты в блестящих обертках. Словом все, что нашлось в закромах. Поначалу Эмили удивлялась такому убранству замка, хотя прочие гости, похоже, давно привыкли к чудачествам лорда, но Рождество было ее любимым праздником. К тому же на него приходился и ее собственный день рождения, а потому в их маленькой семье к Рождеству всегда относились с особенным трепетом.