Я наклоняю голову и смягчаю взгляд. — За исключением того, что ты этого не сделала.
— Я завидую твоей уверенности.
— Ты так же, как и я, уверена, что отлично сдала тот экзамен.
Она смеется, почти неохотно. — Я забываю. Ты знаешь меня лучше, чем я сама — не так ли?
— Вовсе нет. Я знаю тебя очень даже хорошо, но подозреваю, что твоя природа столь же сложна и непостижима, как глубочайший океан, и я рассчитываю провести большую часть своего будущего, размышляя над ее тайнами.
— Ты мог бы найти более интересное занятие, когда покинешь Спиркрест.
— Нет, Теодора. Ты всегда будешь самым интересным занятием в моей жизни. — Я сохраняю легкий тон, добавляя: — Независимо от того, решишь ли ты остаться в ней.
— Полагаю, у тебя будет лето, чтобы поразмыслить обо мне, поскольку твоя сестра любезно пригласила меня погостить в твоем доме.
— Она также сказала тебе, что будет отдыхать на юге Франции с нашими родителями?
— Да. — Теодора слегка пожимает плечами — жест расчетливой беззаботности. — Я сказала ей, что лучше останусь в поместье Блэквуд и отдохну.
— Правда? — пробормотал я. — Какое совпадение. Я тоже.
— Интересно, — говорит она.
— Не правда ли?
Мы смотрим друг на друга. Снаружи, на дальних деревьях за куполом, птицы поют ленивые песни весенних вечеров. Солнце на закате с каждой минутой становится все более золотым, окрашивая небо над нами в персиково-розовый цвет. Сонная тишина опускается на библиотеку, как тяжелое покрывало.
Наконец молчание нарушает Теодора.
— Почему ты не сказал мне, что это Инесса? Почему ты позволил мне поверить, что это ты?
Несмотря на то что от ее тона у меня защемило сердце, я не свожу с нее глаз и отвечаю ей спокойным голосом.
— Я не позволял тебе поверить, что это был я. Я рассказал тебе правду о себе и надеялся, что ты поверишь мне. Я не рассказал тебе об Инессе, потому что знал, что тебе будет больно узнать правду, а твоя боль — это то, что я не могу вынести.
— Ты не можешь защитить меня от всего, — говорит она.
— Я вообще ни от чего тебя не защищал, — говорю я ей. — Я не защитил тебя, когда должен был — когда ты нуждалась во мне, — как бы сильно я этого ни хотел. Я не выполнил свой священный долг, и я проведу остаток жизни, пытаясь искупить его.
— В твои обязанности никогда не входило заботиться обо мне, — говорит она, качая головой.
— Входило. Мистер Эмброуз дал мне его, когда я впервые встретил тебя. Я поклялся, что никогда не подведу. В конце концов, я ее выполнил.
— Ты не потерпел неудачу. Ты старался изо всех сил… Это я оттолкнула тебя, помнишь? Всегда на шаг от незнакомца?
Я сажусь, сокращая расстояние между нами.
— Я всегда хотел только любить тебя.
— Я хотела быть любимой только тобой. — Искренность в ее голосе разбивает сердце. — Я просто боялась все это время.
— И я был слишком слеп, чтобы увидеть твой страх таким, каким он был. — Я одариваю ее язвительной улыбкой. — Ты называешь меня высокомерным, Тео, и думаешь, что я считаю себя лучше других. Но это не так — я всегда считала, что мы лучше всех. Я поставил тебя на пьедестал рядом с собой, и мне никогда не приходило в голову, что там тебя может настигнуть страх.
— А сейчас? — спрашивает она, повторяя мое предыдущее движение и наклоняясь вперед. — Ты все еще веришь, что ты лучше, чем все остальные?
— Как я мог? — Я рассмеялся. — Посмотри на моих друзей, этих воздушных, упрямых идиотов. Сев положил свое сердце на рукав и признался в любви к своей невесте на глазах у всех во время выставки Spearcrest. Даже Эван, потратив столько лет на обмен колкостями и ударами со своей Софи, сумел совершить невозможное — заставить ее влюбиться в него. Что толку быть самым умным среди своих сверстников, если они счастливее меня?
— То, что ты менее счастлив, чем кто-то, не делает тебя ниже его.
— Нет, я в это не верю. Я вообще в это не верю — больше нет. Скорее наоборот. Счастье — вот истинный признак превосходства, а не богатство, власть или статус. И даже не интеллект.
— Посмотрим, веришь ли ты в это до сих пор, — жестоко скривив губы, говорит она, — когда в пятницу мистер Эмброуз объявит победителя программы "Апостолы".
— Да. Так и будет.
Я улыбаюсь, мои губы покалывает от поцелуев, которые я хочу осыпать ее поцелуями. Ее глаза переходят на мой рот, и я думаю, чувствует ли она силу моего желания. Разжав пальцы, она обнимает мое лицо ладонями. По мне пробегает дрожь, наполовину от предвкушения, наполовину от страха.
Она не целует меня.