Закари не похож ни на кого другого в Спиркресте — не похож ни на кого другого, кого я когда-либо встречала. Находиться рядом с ним — все равно что находиться в присутствии какого-то невыразимого существа. Находясь рядом с ним, я испытываю то же чувство освященности, что и при входе в величественный собор или древнюю святыню.
Как оказалось, мне вовсе не нужно было волноваться.
Теперь, когда мы учимся в старшей школе, у учеников гораздо больше свободы, особенно у тех из нас, у кого влиятельные родители. Моя группа друзей — женский эквивалент группы Закари — гиперболически названные "Молодые короли", — и вместо того, чтобы редко видеться, мы встречаемся постоянно.
Вечеринки — это странное социальное обязательство. На них давит необходимость выглядеть красиво и общаться даже тогда, когда я не в настроении.
Но теперь я лучше знаю свои границы, могу выпить немного больше, и алкоголь дает мне топливо, необходимое для того, чтобы пережить долгие вечера в людных местах и тускло освещенных клубах. Алкоголь дает мне передышку от давления, от давящего одиночества, от оцепенения, которое заставляет меня чувствовать холод изнутри.
Алкоголь также позволяет стене между мной и Закари размываться и трансформироваться, становясь похожей на стекло — невидимой, но непроницаемой. Во время таких вечеринок, когда алкоголь сжигает наши запреты, мы осторожно встречаемся друг с другом посреди нейтральной ничейной территории.
— Как у тебя дела с эссе по метафизической поэзии? — Закари вступает в разговор однажды вечером в "Киприане".
Я сижу в одной из кабинок, потягиваю бокал вина и жду, когда моя голова перестанет кружиться после слишком бурных танцев с совершенно пьяной Кайаной.
Я поднимаю глаза на звук голоса Закари, который со временем стал глубже и мелодичнее. Он проскальзывает в кабинку и садится напротив меня, наполовину развалившись на темной коже изогнутого сиденья.
Он более чем слегка подвыпивший: его глаза блестят, как сахар, веки сильно опущены, а рот растянут в откровенной, открытой улыбке, демонстрирующей ослепительно белые зубы. В комнате, полной мужчин в дорогой одежде, он все еще умудряется казаться слишком одетым, но три верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, а шея и ключицы блестят от пота.
Я делаю глоток вина и возвращаю взгляд к его лицу.
— Я еще не начала, — отвечаю я.
Его глаза светлеют.
— О? И что, трудно? Великая Теодора Дорохова, покровительница отличных оценок, в тупике?
Да, но я никогда не признаюсь в этом. Это только разочаровало бы его, если бы я это сделала.
— Никогда. Я просто откладывала это на потом.
— Почему? Ты же “мастерица поэзии”, не так ли? — он взмахнул рукой.
Я закрываю рот, чтобы скрыть улыбку. — Я не мастерица поэзии. Скорее, тайная поклонница поэзии. Я просто притаилась и любуюсь ею издалека. Но метафизическая поэзия не заставляет мое сердце биться так, как я думала.
— Я и не знал, что есть что-то, способное заставить твое сердце биться, — говорит Закари, и его ухмылка становится все более злой. — Я думал, что твое сердце из мрамора, а не из плоти и крови.
Так Закари заманивает меня на неизвестную, опасную территорию. Я игнорирую его и благополучно ухожу в сторону.
— Спасибо, Закари. — Я поднимаю свой бокал и опрокидываю его в его сторону. — Ты всегда знаешь, как сделать мне комплимент.
Он смеется. — Тебе очень легко делать комплименты.
— Правда? — Я не могу удержаться от искушения. — Тогда почему мне так легко делать комплименты?
— С чего бы начать?
Он говорит задумчивым тоном, его взгляд смел и бесстрашен. — Твой ослепительный интеллект, конечно же. Твое блестящее использование риторических приемов в спорах. Твоя изысканная красота и то, как маняще выглядит ваше тело в этом зеленом платье.
Я наклоняю голову и бросаю на него предостерегающий взгляд. — Твой флирт сегодня в отличной форме. Не стоит тратить его на меня.
Я предлагаю ему легкий выход: все, что ему нужно сделать сейчас, это отрицать, что он флиртовал со мной.
Но Закари не выбирает легких путей.
Он никогда так не делает.
— Это вовсе не пустая трата времени, — говорит он вместо этого с легкой уверенностью Блэквуда. — Я мог бы потратить целое состояние на флирт с тобой, Теодора, и все равно это не было бы пустой тратой. Я мог бы положить к твоим ногам сокровища комплиментов и нежности, как подношения жестокой богине, а вы могли бы игнорировать их все, и я бы ни разу не пожалел ни о чем.