У меня нет любимой книги. Чаще всего, когда я читаю, я заставляю себя. Заставляю себя продираться сквозь плотную прозу, делая паузы каждые пять минут, чтобы посмотреть слова и ссылки. Я никогда не читаю книги, которые легко понять, — я бы не уважал себя, если бы читал те романы и комиксы, которые читают мои сверстники. Магия, шпионы-подростки и супергерои.
Я читаю, потому что я сын лорда и леди Блэквуд, а это значит, что я должен быть лучше всех остальных. Мое превосходство требует превосходного интеллекта. Поэтому я читаю, но никогда не для удовольствия.
— Моя любимая книга — "Граф Монте-Кристо".
Это только полуправда. Мне понравился "Граф Монте-Кристо", и я часто думаю об этой истории. Что может не нравиться в упорстве мести? Но это также огромная книга, и теперь Теодора Дорохова не сможет смотреть на меня свысока за то, что я читаю короткие книги.
Она улыбается — маленькой, сдержанной улыбкой, но первой, которую я вижу на ее лице.
Странная штука — ее улыбка. В ней есть свет, но нет тепла, как в холодном отблеске лунного света.
— О, — говорит она, — Я вообще-то…
Затем дверь в кабинет мистера Эмброуза открывается, и голос Теодоры угасает, как погасшее пламя свечи.
Вместе с ним угасает и улыбка.
Перед выходом мистера Эмброуза стоит мужчина. Мужчина, с которым приехала Теодора. Я могу только предположить, что это ее отец, хотя он совсем на нее не похож. Темные волосы, жесткие глаза и грубая, неприятная сила большого уродливого фабриканта.
Теодора смотрит на него, ее рот все еще открыт. В ее голубых глазах застыло выражение, которое я не могу ни прочесть, ни понять. Я бы предположил, что это страх, если бы мне не казалось столь неправдоподобным, что кто-то может так бояться собственного отца.
Мистер Эмброуз прощается с мужчиной, затем улыбается Теодоре. — Пока до свидания, Теодора. Увидимся первого сентября.
Она отвечает ему улыбкой, но это не совсем улыбка. В ней нет света, даже холодного отблеска лунного света. Она лишь тупо растягивает губы.
— Идем, — приказывает мужчина, не глядя на нее.
Он уходит. Теодора стоит. Ее пальцы скрючились на концах рукавов, крепко сжимая шерсть. Не говоря ни слова, она спешит за мужчиной.
— Приятно познакомиться, Теодора, — говорю я ей, когда она проходит мимо меня.
Она поворачивается и удивленно смотрит на меня. Ее глаза расширяются, но она ничего не говорит. Затем ее взгляд скользит по мне, и она исчезает за углом.
— Она очень умна, мистер Эмброуз?
Мистер Эмброуз поворачивается ко мне со странной улыбкой. — Очень умная, Закари. Так же умна, как и ты.
Я киваю, его слова подтверждают торжественность, которую я чувствую, ощущение того, что Теодора особенная.
— Этот человек — ее отец? — спрашиваю я.
Мистер Эмброуз медленно кивает, бросив последний взгляд на коридор. — Да, это он.
Он неожиданно улыбается.
— Когда она приедет в сентябре, я бы хотел, чтобы ты сделал так, чтобы она почувствовала себя желанной гостьей, Закари. Помоги ей освоиться, убедись, что с ней все в порядке, присмотри за ней. Ты сможешь это сделать?
— Конечно, сэр.
— Ты обещаешь?
— Клянусь, сэр.
Я произношу это как клятву — и чувствую себя как клятва.
Тяжесть его ложится на меня, как клинок на плечо рыцаря. Мистер Эмброуз только что возложил на меня священный долг — слишком важное задание, чтобы поручать его кому-то другому. Это обязанность и честь, от которой я никогда не откажусь и не подведу.
Глава 3
Мраморное яйцо
Теодора
Мой отец не говорит, пока мы не садимся в машину.
Мы сидим сзади, бок о бок, и все мое тело напряжено от волнения. Перегородка, отделяющая нас от водителя, закрыта, и мы оказываемся изолированными в унылой тишине машины. Двигатель едва слышно гудит, вокруг нас стоит низкий рокот, подчеркивающий тишину. За затемненными окнами пейзаж лишен красок, синева неба потускнела до тускло-серого цвета.
Я сижу и смотрю в окно, заставляя себя не ерзать. Отец сразу же заметит это — он воспримет это как признак слабости, как признак неполноценности.
— Знаешь, почему я отправляю тебя в Академию Спиркрест? — спрашивает он.
Его голос глубок и резок. Как и я, мой отец получил образование в Англии, но у него до сих пор густой северный русский акцент, который он приобрел, живя и работая в Санкт-Петербурге и Москве.
Я не отвечаю. Мой отец не задает вопросов, на которые хочет получить ответы. На уроках английского языка я узнал, что так называется риторический вопрос.