Только свет мог снова превратить эти пальцы в камень. Но теперь в сером прямоугольнике дверного проема стояла какая-то тень, какая-то темная масса, которая заслонила свет, двинувшись к Фенну. Фигура протянула к нему руку.
Из толпы больше не доносилось ни звука, больше никто не кашлял, дети не плакали, никто не бормотал молитвы. Как будто все присутствующие как один затаили дыхание. И хотя происходящее видели только те, кто стоял рядом с помостом, какое-то массовое сознание породило напряженность, которая вихрем пронеслась по толпе, как рябь по поверхности пруда. Все, не дыша, смотрели на середину.
Потом из толпы донеслось приглушенное, сдавленное «а-а-а-ах!», когда по ступеням к алтарю поднялась крохотная фигурка. В глазах у всех светилось изумление. Телеоператоры на своих вышках только расстроенно застонали, сетуя на столь несвоевременную поломку генератора и не заметив, что их конкуренты столкнулись с той же проблемой. Полисмен за воротами, не зная, что происходит внутри, только нахмурился, услышав треск помех из портативного радиоприемника, когда попытался вызвать подмогу. Собравшимся вскоре стало не по себе, и кое-кто двинулся к забитому выходу с поля.
Делгард ощутил дрожь в коленях, когда по ступенькам к нему с радостным личиком поднялась девочка. Она была такая маленькая, такая хрупкая, а ее глаза видели что-то такое, чего не видел больше никто. Алиса прошла мимо, и Делгард ощутил, как все жизненные силы отхлынули от него, словно она непонятным душевным магнитом притягивала к себе энергию. Он покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за кафедру. Позади алтаря возвышался дуб — как черный перекрученный гигант, как маячившее вдали чудовище, которое словно манило к себе девочку.
Алиса встала перед деревом, и ее глаза полуприкрылись, так что между век виднелись белки. Она медленно подняла лицо кверху, словно смотрела на что-то в ветвях, и улыбка растаяла Белокурые волосы откинулись на спину, и девочка развела руки, будто для объятия. Ее учащенное дыхание, которое вырывалось короткими вздохами, стало замедляться, сделалось ровнее, глубже, спокойнее. И остановилось.
Воздух колебался вокруг нее, а над головой словно сгустились тучи. Но потом сквозь них пробилось солнце и залило чистым светом поле, алтарь, дерево.
Алиса медленно повернулась лицом к толпе, все ее хрупкое тело содрогалось от какого-то исступленного внутреннего восторга, и все присутствующие ощутили в себе прилив такого же восторга.
Алиса вдруг широко раскрыла рот, словно невидимое лезвие полоснуло ее, хотя улыбка осталась на ее лице и стала еще безмятежнее. Но вся толпа так же разинула рты, когда девочка начала подниматься в воздух.
— Фенн, черт побери, что с тобой?
Он прекратил борьбу и больше не пытался отпихнуть склонившуюся над ним фигуру. В голове начало проясняться, хотя панический ужас еще не отступил.
— Кто… кто это? — спросил он дрожащим голосом.
— А ты думаешь кто, идиот? Это же я, Нэнси!
Она снова протянула к нему руку, и на этот раз Фенн не оттолкнул ее.
— Нэнси?
— Да. Помнишь? Твоя подруга, которую ты кинул у ворот.
Он кое-как поднялся на ноги, и ей пришлось удержать его, когда Фенн попытался броситься в дверь.
— Успокойся, — скомандовала американка — Здесь вокруг много хлама — сломаешь свою чертову шею.
Нэнси взяла его под руку и удержала от поспешного бегства. Они пошли к двери. Но на последних шагах Фенн не выдержал, вырвался и бросился наружу. Нэнси догнала его на улице, когда он прислонился к церковной стене. Изо рта его текла слюна, словно его только что вырвало.
Нэнси дала ему несколько секунд, чтобы прийти в себя, потом проговорила:
— Ты, кажется, собирался рассказать мне, что там произошло?
Фенн только разевал рот, словно ему не хватало воздуха.
— Я была по ту сторону стены, — сказала Нэнси, озабоченная его состоянием, — и мельком заметила, как ты прошел через кладбище к лестнице, ведущей в склеп. Мне понадобилось время, чтобы проскользнуть мимо святой мафии. — Ее голос смягчился. — Что случилось, Фенн? Ты выглядишь так, будто столкнулся с настоящим призраком.
Он протяжно вздохнул и повернулся к ней. В его глазах стояли слезы, и, еле дыша, Фенн проговорил:
— Я… я… думаю, что… может быть.
Нэнси хмыкнула. Теперь, при свете дня, на свежем воздухе, ему самому это казалось смешно. Но он был там, он видел это.