На дорогу в двадцати ярдах от машины села ворона, словно маня ехать дальше. У Фенна эта порода птиц не вызывала восхищения — слишком большие, слишком черные. Он пустил машину потихоньку вперед, под покрышками хрустел гравий. Птица спокойно отошла в сторону и одним глазом смотрела, как Фенн проехал мимо.
Автомобиль разогнался под уклон. Лежавшие в траве под деревьями олени с черными спинами, вытянув шею, с любопытством разглядывали его, самцы с большими угрожающими рогами смотрели так, словно дожидались его приближения. Фен свернул в ответвление, направляясь к пустой, заросшей травой автостоянке, и олени в этой части, как один, встали и неторопливо отошли прочь — осторожно, но без боязни.
Трава за ограждением была коротко подстрижена, места для машин аккуратно размечены узкими неглубокими канавками в земле. Коровы на лугу замычали, и звук эхом отразился от деревьев, словно они тоже не одобряли присутствие чужака.
Фенн взял с сиденья сумку и открыл дверь машины. На него тут же набросился ветер. Этот ветер с неудержимой силой налетел на Даунс с моря, принеся с собой холод и сырость. Подняв воротник куртки и щурясь от хлещущего в лицо дождя, Фенн перекинул через плечо ремень сумки и направился к церкви.
К средневековой церквушке от стоянки шла длинная прямая тропинка; справа примерно в четверти мили виднелся особняк — внушительное здание в тюдоровском стиле, однако выглядевшее почему-то пустым и безжизненным. Да, вероятно, теперь оно и было таким, поскольку Фенн ранее узнал, что владелец несколько лет назад умер, а его семья жила в особняке всего несколько месяцев в году, предпочитая зимой более солнечный климат.
Репортер пробирался по узкой тропинке, а церковь маячила впереди, как видение за плывущим увеличительным стеклом, и он ощутил себя одиноким и несчастным. Как и замок в отдалении, церковь Святого Петра была построена из серого камня, местами позеленевшего от времени. Часть крыши была покрыта замшелым шифером, остальная — красной черепицей. Поверхность толстых стекол в освинцованных окнах чуть волнилась, словно стекла в рамах все еще не остыли и не затвердели. Теперь Фенн заметил причудливость здания и представил, как в разные времена к нему пристраивались новые части, и каждая отражала свою эпоху. Тропинка шла вокруг церкви, вероятно ко входу, поскольку с этой стороны никаких дверей не было видно. Пространство, которое репортер преодолел, было пустынным, а вокруг церкви росли деревья, преимущественно дубы, и ветер шумел в голых ветвях, издавая тревожный звук, что только усиливало чувство одиночества. Маленькие сучки отламывались и уносились ветром, не достигнув земли, более толстые жертвы шквальных порывов валялись вокруг. Над горизонтом теперь сияла полоска серебра, отделяющая его от тяжелых туч. Контраст между хмурыми облаками и небом поражал.
Фенн ступил с тропинки на жесткую траву, чтобы подойти к церковному окну, и, ухватившись рукой за подоконник, заглянул внутрь. Там царил неприветливый мрак, и репортер разглядел лишь ряды скамей с высокими перегородками. Он убрал руку и выгнул шею, чуть не вдавившись носом в стекло в попытке рассмотреть больше. Напротив виднелось другое окно, через которое проникал свет, но Фенн смог различить лишь очертания купели и скамейки рядом. Его взгляд привлекло какое-то движение, и это было так неожиданно, что репортер отпрянул на несколько дюймов и почувствовал ком в горле. Но он тут же понял, что движение было не внутри церкви, а отражалось в стекле.
Фенн быстро обернулся, но ничего не увидел. Только качающуюся ветку.
«Жуть, — сказал он себе. — Жуть, жуть, жуть».
Вздернув ремень на плече, он вернулся на тропинку и пошел к фасаду церкви. Когда репортер дошел до угла, ветер накинулся на него с новой силой, бросая в лицо дождь, как ледяную крупу. Наверху маячила квадратная башня, слишком широкая и короткая, чтобы быть величественной, она поднималась не более чем на сорок футов, и ее верхушка была почти такой же серой, как небо в вышине. Внизу башни располагалась ржавого цвета дверь, унылая и не впечатляющая, вопреки древней истории, находящейся за ней. Перед дверью были не запертые железные ворота, всего в нескольких дюймах от деревянной поверхности, как будто в прежние времена кто-то неправильно понял идею двойных рам.