В коровнике не было двери, а только широкий проход в середине стены, и его пополам делил столб от пола до крыши. Оттуда, где стоял Фенн, было видно, что внутри все завалено старыми бревнами, досками и какими-то ржавыми механизмами. Входить не хотелось, так как внутри было еще темнее, чем в церкви, и так же зловеще. Только слышавшиеся сквозь приглушенный шум ветра всхлипывания заставили его войти.
Фенн нашел Нэнси примостившейся за штабелем бревен у задней стены сарая, она спрятала лицо в коленях, а руками обхватила плечи. Когда он дотронулся до нее, она дернулась.
— Нэнси, это я, Джерри, — тихо проговорил он, но Нэнси не смотрела на него.
Фенн опустился рядом на колени и попытался обнять ее. Взвизгнув, как зверек, она вырвалась и прижалась к заплесневелой стене сарая.
— Ради Бога, Нэнси, успокойся. Это я. — Он нежно привлек ее к себе и стал качать. — Это я, — повторял Фенн притворно успокаивающим голосом, поскольку сам еще не совсем переборол истерику.
Потребовалось некоторое время, прежде чем он смог приподнять ее голову и заставить посмотреть на него. И выражение ее глаз испугало его так же, как то существо в церкви.
Глава 33
Проснитесь мертвые! Эй, вы! Эй!
Как сладко им спится в каюте своей!
Пусть в мире, на палубе, над океаном,
Кого-то хлещет любви ураганом.
Сюда не проникнет ни шум, ни свет:.
Ни в двери, ни в окошке ни щелочки нет.
Мы заперлись крепко, вам же надо
Лечь на погосте и в церкви рядом.
В каждой могиле ваш дом, ваш дом!
Миру конец, мы идем, идем!
Делгард снял очки и потер уголки утомленных глаз. Ультрафиолетовый свет придавал лицу синевато-белый оттенок, холодное искусственное освещение беспощадно выделяло усталые морщины. На столе перед священником лежали выцветшие документы с истрепанными временем краями. Рядом расположился толстый, крепко переплетенный том — помощь в переводе с древнего, но бессмертного языка пергаментов. Больше не нуждаясь в особом освещении, чтобы рассматривать выцветшие письмена, Делгард выключил лампу и быстро что-то записал в блокноте. Потом положил ручку, взял очки и пальцами потер лоб. Его плечи еще больше ссутулились.
Когда священник убрал руку со лба, его глаза были безумны, полны неверия. Это не может быть правдой! Эти записи сделаны в сумасшедшем бреду терзаемым виной человеком, родившимся пятьсот лет назад.
Во рту пересохло, и Делгард бессмысленно провел языком по губам. Он чувствовал натяжение кожи и одеревенелость суставов: сказывалось напряжение последних дней. Священник повернул голову к репортеру, развалившемуся в кресле рядом, и ему представилось, как при движении кости трутся одна о другую. Фенн быстро уснул;-усталость, а возможно, и скука избавили его от ночного бдения вместе с монсеньером.
Нужно разбудить репортера и рассказать ему о прочитанном, но какое-то мгновение Делгард не мог это сделать. Он чувствовал потребность очиститься, помолиться, чтобы Всевышний укрепил его душу и направил его. И помолиться об оскверненной душе того, кто погиб много веков назад.
Священник встал, и его высокая фигура покачнулась. Ему пришлось на несколько мгновений опереться руками о стол, прежде чем он ощутил, что может выпрямиться. Комната перестала кружиться, но все равно он чувствовал слабость. Делгард отодвинул стул и прошел к двери, но прежде чем выйти, остановился и обернулся к репортеру.
— Джерри, — позвал он, но недостаточно громко.
Тот продолжал спать, да и неудивительно: его ум нашел успокоение от ужасов прошедшего дня. Когда вечером Фенн принес манускрипты, весь вид его говорил о растерянности и крайнем нервном истощении. Циник, не веривший в призраков, поверил — нет, точно знал, — что видел привидение. Ему пришлось торопливо проглотить две рюмки виски, прежде чем он пришел в себя настолько, чтобы связно рассказать обо всем.
Делгард пожалел, что отпустил Фенна в Бархэм одного, ему следовало раньше понять опасность.
После инцидента в церкви Святого Петра — инцидента, описанного Фенном во всех подробностях, словно он нуждался в объяснении всего словами — репортер нашел скрывавшуюся рядом американскую журналистку, Нэнси Шелбек. Она отказалась отправиться в больницу, где, Фенн надеялся, получила бы необходимый уход после перенесенного потрясения, а он боялся оставить ее дома одну в таком состоянии. Поэтому отвел ее к Сью Гейтс, где американка и провалилась в забытье.