— В преувеличении не было нужды. Правда сама по себе достаточно эффектна. — Он наклонился, преодолевая желание встать перед ней на колени. — Так в чем же дело, Сью? Почему ты не хочешь видеть меня, говорить со мной? Черт возьми, что я такого сделал?
Она смотрела на свои руки.
— Не знаю, в тебе тут дело или во мне самой. Я вновь обрела веру, Джерри, и у меня не хватает времени ни на что другое.
— Ты хочешь сказать, что католическая вера исключает любовь к кому-либо?
— Конечно нет. Просто я думаю, что ты не тот, кто мне нужен.
— Ужасно. Извини меня за мою греховность, но мы, кажется, неплохо ладили, пока ты не взялась за эти церковные дела.
— Вот именно! Я переменилась. А ты — нет.
— А какого черта мне меняться? Я не какой-нибудь католик!
— Ты стал свидетелем одного из самых поразительных чудес, какие бывали на земле. Почему это ничего не значит для тебя?
— Откуда ты знаешь? Ты не видела меня целую неделю. Сегодня вторник. С воскресенья я мог подать заявку о моем обращении!
— Брось шутить, Джерри. Я читала твои статьи. И вижу, что ничего не изменилось.
— Ты сказала, что они тебе понравились.
— Да, и сказала, что в них излагались только факты. Холодные факты — репортаж постороннего наблюдателя.
— А ты чего ожидала?
— Я ожидала, что тебя тронет увиденное! Я ожидала, что это заденет твою душу!
Фенн удивленно вытаращил глаза и покачал головой.
— Не понимаю.
Ее голос смягчился.
— И дело не только в этом. Ты действительно не понимаешь?
Он промолчал.
— Все остальные присутствовавшие перенесли в тот день глубокое эмоциональное потрясение. Я знаю, я со многими говорила. Они верят, что видели чудесное деяние Бога, чудесные исцеления, что несомненно доказало его существование, и от этого их жизнь приобрела новый смысл. Но ты ничего не почувствовал. Ты не можешь отрицать происшедшее, но это никак на тебя не повлияло. Что в тебе не так, Джерри? Что делает тебя таким… бесчувственным?
— Не сказал бы, что ты права. В последние дни у меня не было возможности добраться до отца Хэгана — он избегает всяких контактов с прессой, — но и он выглядит не слишком счастливым.
— Разве ты не видишь, что бедняга ошеломлен всем этим? Шесть чудесных исцелений! Левитация девочки, видевшей Пресвятую Деву. В его приходе! Понимаешь ли ты хоть чуть-чуть все величие происшедшего? Отец Хэган все еще пребывает в шоке, а собственная сдержанность не позволяет ему выплескивать эмоции. Так что не сравнивай свою реакцию с его, потому что с твоей стороны вообще нет никакой реакции, не считая того, что ты ухватился за возможность сделать себе на этом имя.
— Это не совсем так.
— Знаю. И не упрекаю тебя. Я просто хочу, чтобы было что-то еще, хоть какой-то признак того, что твой цинизм если и не сокрушен, то хотя бы немного поколебался.
Она заплакала, закрыв лицо руками, и Фенн ощутил непонятный прилив вины.
Он подошел к Сью, опустился на колени, нежно взял ее за запястья и отвел ладони от лица. Она посмотрела на него, и в глазах ее виделось глубочайшее страдание.
— Ох, Джерри… — сказала Сью и, вся дрожа, оказалась в его объятиях, уткнулась лицом ему в грудь.
У него сжало горло, в груди застыла тяжесть. Что-то в женском плаче вызывало в нем холод, отчего все внутри немело, — и потому его обвиняли в бесчувствии. Это обвинение часто бывало справедливым, но только в отношении конкретной женщины и конкретной ситуации. Фенн научился отстраняться, чтобы защищать свои чувства от чужих посягательств, пропускать мимо себя оскорбления и отказы; возможно, они забывались, но следы их оставались неизгладимыми. А от Сью и такой защиты не было. Он обнял ее крепче, сам чуть не плача.
— Извини, — вот и все, что он мог сказать… или подумать.
— В этом нет твоей вины, Джерри, — тихо проговорила она. — Ты такой, и с этим ничего не поделаешь. Может быть, я не права, ожидая от тебя чего-то другого.
— Я люблю тебя, Сью.
— Я знаю, а хотелось бы, чтобы не любил.
— Это невозможно.
— А ты пытался?
— Все время. Но без толку. Меня зацепило.
Она легонько отстранилась.
— Джерри, я уже не уверена в своих чувствах к тебе.
Больно. Боже, как больно. Он снова прижал ее к себе.
— Это все из-за того происшествия. Все изменяется слишком быстро, и это сбивает с толку. Только не делай из меня Антихриста, а?
— Верно, я вижу тебя по-другому. О, я знаю твои недостатки…
— Недостатки? Мои?