скользят от плеча до нижней части её уха, пока мой палец движется внутрь и из неё. — Тебе
также нравится, когда здесь мой член, не так ли?
— Да, — говорит она хриплым шёпотом.
— Нет ничего, что я бы не стал с тобой делать, Leoncita - нет ни одного дюйма тебя,
который я бы с жадностью не попробовал на вкус. Всё, чтобы ты не захотела - твоё, — я
отстраняю от неё свой палец и сажусь на корточки. Мои глаза следуют по каждому её
заманчивому дюйму. Как я стал таким счастливым? Что я сделал, чтобы заслужить любовь этой
женщины? Я начинаю расстёгивать пуговицы на своей рубашке, но нетерпение заставляет меня
оторвать последние четыре пуговицы, когда сдергиваю свою рубашку со своего туловища. —
Я хочу заставить сбыться всем твоим фантазиям, — говорю ей, достигая задней части её шеи,
чтобы расстегнуть застежку платья. Тяну каждую сторону вниз, обнажая эти прекрасные
сиськи. Иисус Христос. Она без бюстгальтера. Я сжимаю зубы и тяну черный материал по её
животу. Она приподнимается, и я нетерпеливо его сдергиваю, захватив вместе с ним ее
маленькие чёрные стринги. Бросаю на пол оба предмета одежды и толкаю её колени к её груди.
— Мне нужно узнать, какой вкус замужней киски, — говорю я, опускаясь по её животу.
Она хихикает, пока первый сильный удар моего языка не проникает между её губами, а затем
это превращается в стон. Я лижу вдоль щели, кружу по клитору и возвращаюсь назад, чтобы
окунуть свой язык во влагалище, пробуя её сладкий сок. — Замужняя киска - это лучшее, что я
когда-либо пробовал, — рычу я.
Её руки хватают и тянут мои волосы.
— Пожалуйста, заставь меня кончить, — я возвращаюсь к концу кровати и срываю
оставшуюся часть своей одежды.
— Возвращайся сюда и, как хороший муж, доставь своей жене удовольствие, — Кенна
изо всех сил старается выглядеть серьезной, но срывается хихиканье, прежде чем она
заканчивает.
Ранее я поместил в тумбочку пару новых кожаных наручников, предвосхищая их
использование сегодня ночью. Я быстро их достаю и стремительно защелкиваю одну сторону
вокруг её запястья. Продеваю цепь через железное кольцо в спинке кровати, а затем закрепляю
оставшуюся манжету вокруг другого запястья.
— И кто сейчас главный, Leoncita? — я облизываю губы, мои глаза впитывают её
ограниченный образ. — Теперь ты в моей власти. Прямо, как мне нравится, — я поднимаюсь
на кровать и встаю на колени между её ног. — Как ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить,
Leoncita? Хочешь мой рот или мой член? — спрашиваю, поглаживая мою жесткую, как сталь
длину. Если я не заберусь внутрь неё, то скоро взорвусь, но я сделаю всё, что она захочет. —
Что ты хочешь, amor de mi vida? — Любовь моей жизни. Это то, кем она является, и теперь,
когда она моя жена, я никогда её не отпущу.
— Я хочу, чтобы ты был во мне, — говорит она. Я трусь кончиком своего члена вдоль
щели и давлю на клитор прежде, чем сдвинуться назад, чтобы толкнуться в неё.
— Это то, что ты хочешь? — спрашиваю я, отодвигаюсь назад и снова с силой двигаюсь
внутрь.
— Да, — выдыхает она.
Кожа на ее животе, словно атлас под кончиками моих пальцев, пока они следуют вверх,
чтобы ущипнуть и потянуть за её соски. Её бёдра спешат к моим, и я наклоняюсь, соединяя
наши рты. Мои пальцы зарываются вглубь длинных тёмных волос, удерживая её голову на
месте. Наш поцелуй горячий и влажный. Это неконтролируемое - это безумие; так же, как и
мой член внутри её киски. То, как наши языки запутываются, а наши бёдра неоднократно
хлопаются друг о друга, является страстным безумством. Одной из моих рук я ослабляю хватку
на её волосах и проскальзываю ею вниз между нашими телами, чтобы потереть клитор. Я едва
держусь.
— Кончи для меня, Leoncita, — мой голос хриплый. Мои губы следуют по нижнему
изгибу её уха. — Я хочу почувствовать, как киска моей жены сжимает мой член, — я чувствую,
как Кенна начинает дрожать вокруг меня, и знаю, что она на самом краю. Я слегка ударяю
своим пальцем вперёд и назад по клитору, а затем зажимаю его между указательным и большим
пальцем. Она дрожит с головы до ног и со стоном открывает рот. Судорожно пихаюсь своими
бёдрами, когда опустошаю себя внутрь её лона. У меня срывается гортанный стон. Не могу
поверить, что только что кончил внутри моей жены. Я хочу, как обезьяна, бить себя по
гребаной груди. Я хочу сказать гребаному миру, что она - моя. Эта киска - моя, и никто не