Лили не разрешили присутствовать на девичнике, так как она считалась маленькой для этого, но Джианна нашла способ остаться. Хотя я опасалась, что существовала иная причина согласия матери. Несколько дней назад Джианне исполнилось семнадцать. Это означало, что она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Я отбросила эту мысль. Я слышала, как мать и Джианна спорили в спальне о том, что должна надеть Джианна, когда в дверь люкса раздался стук. Было рано; гости не должны прийти еще десять минут.
Я открыла дверь. Передо мной стояла Валентина, Умберто позади нее. Она была моей кузиной, но на пять лет старше меня. Ее мать и моя были сестрами. Она виновато улыбнулась.
— Я знаю, что рано.
— Все в порядке, — сказала я, отступая, чтобы она могла войти. Умберто откинулся на стуле у моей двери. Мне очень нравилась Валентина, поэтому я была не прочь провести некоторое время с ней наедине. Она была высокой и изящной, с темно-каштановыми, почти черными, волосами и глазами, которые казались самыми темно-зелеными из всех, которые только можно вообразить. На ней было черное платье с юбкой-карандаш длиной до колен. Ее муж Антонио умер шесть месяцев назад, и моя свадьба - первый раз, когда она могла одеть что-то не черное. Некоторые вдовы, особенно пожилые женщины, ожидали, что в течение года, после смерти своего мужа она будет носить траур, но Валентине было всего двадцать три года. Возраст Луки. Я поймала себя на том, что хотела, чтобы ее муж умер раньше, и она могла выйти замуж за Луку, а потом почувствовала себя ужасно. Я не должна так думать. Ромеро топтался на месте возле окна.
— Не мог бы ты подождать снаружи? Девичник не место для мужчин.
Он склонил голову, затем ушел без единого слова.
— Твой муж приставил к тебе своего телохранителя? — спросила Валентина.
— Он мне еще не муж.
— Нет, ты права. Ты выглядишь грустной, — сказала она с понимающим выражением на лице, когда опустилась на диван. Шампанское, безалкогольные напитки и множество закусок были поданы на стол позади него.
Я сглотнула.
— Так же, как и ты, — и сразу же почувствовала себя глупо, сказав что-то вроде этого.
— Мой отец хочет, чтобы я снова вышла замуж, — призналась она, крутя свое обручальное кольцо.
Мои глаза расширились.
— Так скоро?
— Не сразу. Видимо, он уже обсуждает это с кем-то.
Я не могла в это поверить.
— Ты не можешь сказать «нет»? Ты уже была замужем.
— Но это был бездетный брак, и я слишком молода, чтобы оставаться одной. Мне пришлось вернуться к своей семье. Мой отец настоял на этом, чтобы защитить меня.
Мы обе знали этот закон. Женщины всегда нуждаются в защите от внешнего мира, особенно, если они молоды.
— Мне жаль, — сказала я.
— Что есть, то есть. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
Я горько рассмеялась.
— Да.
— Я видела твоего мужа, когда вчера посетила особняк Витиелло со своими родителями. Он... впечатляющий.
— Ужасающий, — добавила я тихо. Выражение лица Валентины смягчилось, но наш разговор был прерван, когда мать и Джианна вышли из спальни. И только после этого пришли остальные гости.
Подарков было много, начиная с нижнего белья и ювелирных изделий и заканчивая сертификатами на один день в роскошном спа-центре в Нью-Йорке. Нижнее белье было не самым лучшим подарком, хотя, когда я открыла подарок от мачехи Луки, Нины, я с трудом не выказала своих эмоций. Я подняла так называемую белую ночную рубашку и натянуто улыбнулась. Вся середина была прозрачной, и она была такой короткой, что едва прикрыла бы мои ноги. Под ней в подарочной коробке находилась еще меньшая часть одежды - белые кружевные трусики, которые открывали большую часть моих ягодиц и скреплялись бантом на спине. Вокруг меня раздался хор восхищенных женских перешептываний.
Я взглянула на нижнее белье. Джианна незаметно покрутила пальцем у виска.
— Это для твоей брачной ночи, — сказала Нина с расчетливым блеском в глазах. — Спорю, Луке понравится разворачивать тебя, подобно подарку. Мы должны радовать наших мужей. Лука непременно ожидает чего-то столь смелого.
Я кивнула.
— Спасибо.
Может быть, Лука отправил мачеху подарить мне это? Я бы не сбрасывала эту мысль со счетов. Не после того, как он принес мне противозачаточные. Мой живот сжался от беспокойства, и стало хуже, когда женщины заговорила о своих свадебных ночах.
— Я была так смущена, когда пришло время показывать простыни! — прошептала кузина Луки, Косима.