Отпустив ее, я достаю телефон и набираю сообщение. Алисса появляется примерно через тридцать секунд, выскочив из собственной квартиры.
Глаза Деми сузились, когда она увидела свою подругу.
— Почему она работает? Ей следует отдохнуть, Грейсон.
— Она единственная, кому я доверяю эту работу.
— Все в порядке, Деми, правда. Я чувствую себя хорошо и хочу помочь, я не хочу, чтобы меня оставили в стороне, потому что все беспокоятся обо мне. — Алисса поправляет свитер. — Я о них хорошо позабочусь.
— Конечно, я в этом не сомневаюсь, — говорит Деми, обнимая подругу. — Спасибо.
Мы оставляем Алиссу за пределами квартиры, решив, что лучше позволить родителям Деми расслабиться без присутствия вампира.
— Все хорошо? — спрашиваю я, направляясь в сторону лифта.
— Они справляются со всем этим намного лучше, чем я ожидала.
Я толкаю ее в бок, когда мы останавливаемся перед лифтом.
— Ты ожидала, что они будут избегать тебя?
Пожав плечами, она нажимает кнопку вызова.
— Может быть.
— Знаешь, насколько я могу судить, ты, вероятно, ничего не сможешь сделать, кроме того, что ты станешь серийным убийцей — чтобы заставить их сторониться тебя, и даже тогда, я уверен, твоя мама навестит тебя в тюрьме.
Двери лифта распахиваются, и мы забираемся внутрь. Она нажимает кнопку этажа Маттео и встает рядом со мной, взявшись за мою руку.
— Она, наверное, попытается принести мне печенье и попадет в неприятности с охраной.
— Особенно, если она их ударит.
Деми хихикает, затем задыхается.
— О, мне не следовало смеяться, но ты бы видел, как она была полна решимости причинить тебе боль.
— Я видел это! Иногда у тебя такой же взгляд, особенно в присутствии Маттео.
Упоминание его имени заставляет ее улыбнуться, и она сжимает губы.
— Все еще злишься на него?
Она вздыхает.
— Я больше не знаю, кто я. Он убил моего настоящего отца, Грейсон. Как я могу с этим смириться?
Я качаю головой, потому что не знаю.
Лифт находится на тридцать этаже.
Осталось пройти еще шесть этажей.
— Может быть, тебе не обязательно с этим мириться, но ты сможешь понять, почему он это сделал.
Она выдергивает свою руку из моей и пристально смотрит на меня.
— На чьей ты стороне?
Я вздыхаю.
— Я на твоей, но я и на Маттео. Он не убил бы твоего отца просто так, ты должна хотя бы услышать, что он скажет.
Скрестив руки на груди, ее глаза затуманиваются разочарованием, когда она смотрит на дыру в двери. Лифт звенит, приближаясь к тридцать шестому этажу, и она так сильно сжимает пальцы в руках, что костяшки пальцев белеют.
— Ты в порядке?
Она кивает.
— Я не могу обещать решить что-либо, когда дело касается него, прямо сейчас.
— Я понимаю, — говорю я, выходя из теперь открытых дверей и ожидая, пока она последует за мной.
Немного погодя она выходит из лифта и проходит мимо меня, не удосуживаясь посмотреть в мою сторону. Надеюсь, она на меня не злится, но думаю, ей следует хотя бы поговорить с Маттео.
В том, что произошло той ночью, есть нечто большее, чем он рассказывает любому из нас. Может быть, он объяснит ей это, поможет понять, почему Никс сошла с ума и почему он помог ей. Я не думаю, что она должна его прощать, но я думаю, что каждый заслуживает шанса высказать свое мнение.
У меня действительно есть эгоистичные мотивы желания, чтобы разговор Деми и Маттео состоялся, если они помирятся, это облегчит мои отношения с ней, да и с Кольтом.
Мы надеемся, что она меня выслушает и даст Маттео возможность объясниться.
Деми
Мы присоединяемся к Кольту и Маттео в гостиной. У обоих есть бокалы, полные бурбона и крови. Иррациональная ревность наполняет меня, когда я наблюдаю, как они синхронно поднимают стаканы и отпивают.
Смешно предполагать, что они будут пить только мою кровь, не то чтобы я позволила Маттео, но раздражение все еще присутствует. Я припишу это обмену кровью и связи. Учитывая, что они используют для кровяных коктейлей разлитую в бутылки кровь и они не пьют из чужой вены, я не имею права просить их прекратить.
Однако, слова вертятся прямо на кончике моего языка.
Маттео, должно быть, все чувствует через связь, потому что он ловко избавляется от стакана и поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим.
Эти карие глаза настороженно скрывают от меня его эмоции. Связь молчит и с его стороны.
Слова Грейсона эхом звучат в моей голове: ты должна хотя бы услышать, что он скажет.
Меня немного раздражает его голос разума, но я понимаю его точку зрения. Даже если мне и неприятно это признавать, возможно, мне придется поговорить с Маттео. Я пока не готова его простить. Хотя мое сопротивление может показаться кому-то ребяческим, я не идеальна.