1.2
— Ч-что здесь случилось? — трясущимися губами произнесла я.
Тряслась я явно не от холода, а от страха. Миэр же требовательно спросил:
— У тебя получилось поговорить с богиней?
Я мотнула головой и попыталась вывернуться, потому что самочувствие сестры сейчас было для меня более важным, чем разговор с богиней.
— Отпусти, — тихо шепнула я, мужчина же словно удивился собственному порыву.
— Прости… — сипло произнес он и расжал руки на моих плечах, я побежала к сестре и, неуклюже приземлившись рядом с ней, прощупала ее пульс.
Да, издалека было видно, что Милли дышала, но я все равно решила перестраховаться. Дядя вон... лежал рядышком бездыханный — там и проверять не нужно было.
— Что случилось? — еще раз спросила я, не оглядываясь на Миэра, а внимательно наблюдая уже за Эдвором. Муж сестры самостоятельно лечил себя. Я чувствовала от него очень слабый поток целительной магии.
— Его Высочество словил на себя смертельное заклятие, которое ваш дядя отправлял в Милли. Она успела лишь воспользоваться запрещенной магией рун, чтобы спасти мужа, и задержать его душу в теле, пока тот не вылечит себя сам. Сейчас у нее всего лишь магическое истощение.
Миэр опустился на корточки рядом со мной и, найдя мою ладонь, крепко сжал ее в своей.
— Помочь? — хмуро спросил он у Эдвора.
Муж Мелании захрипел и попытался поднять руку, словно куда-то указывая, а затем начал одними губами что-то произносить…
— Что? — сначала я наклонилась ближе к его лицу, надеясь расслышать так слова, но поняв, что это бесполезно заозиралась по сторонам
Миэр же отпустил меня, поднялся, а через мгновение кинул к моим ногам сумку.
— Я так полагаю, что наш ненаследный принц просит именно это.
Возможно, не будь ситуация столь напряженной, я бы рассмеялась, от той иронии, с которой говорил Миэр, но… было как-то не до смеха. Если Эдвор прикрыл собой мою сестру, спасая ее от смерти, то я, как минимум, обязана была помочь ему сейчас, а потому я, без зазрения совести, залезла в чужую сумку. На ее дне нашлись какие-то куски бумаги и бутылек с вязкой зеленой жидкостью.
Стоило только достать этот самый бутылек, как у Эдвора даже силы нашлись на то, чтобы произнести:
— Дай.
Я вытащила пробку из маленького горлышка и вылила зеленую жижу в рот своему зятю или кем он там мне приходился… В во всех этих родственных связях я была совершенно не сильна. Потому что всю сознательную жизнь считала, что у меня никого не было кроме старшей сестры. Которая по факту оказалась моей близняшкой. Дурдом.
После того, как последняя капля упала на губы Эдвора, он благодарно кивнул, а через пару минут уже поднялся на ноги, выглядя при этом очень даже бодрым. Он сразу принялся диагностировать здоровье сестры, и тогда Миэр повторил ему все то, что уже рассказал мне, уверяя того, что единственное чем грозит Милли то самое заклятие, это замедленное восстановление магического резерва.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Эдвор Миэра, а я поежилась, обняв себя за плечи.
— Не за что, — коротко ответил Миэр, а затем построил портал, — пойдемте, поговорим.
Тон его отдавал словно чем-то зловещим, но я решила, что мне показалось. Переместились мы в дом Миэра на самом Фригусе* Светлых земель. Я уже однажды была здесь, конечно же, в тайне от сестры. Она хоть и прожила десять лет на Земле, но все равно вела слишком замкнутый образ жизни, а многие ее взгляды были слишком пуританскими. Хотя, с местными нормами морали в этом не было ничего удивительного.
Расположившись в гостиной поближе к камину, мы выяснили, что ат Молон был шпионом Кровавого императора. Того самого, что оказывается заправлял на Темных землях, держал в страхе королей Светлых земель уже несколько столетий. И спускал на нас в Сулийской горной гряде тех самых Рархов, которых я, увидев лишь раз, и то на картинке, боялась до икоты.
— А сколько же ему тогда лет? — резонно спросила я задумавшись об этом страшном и ужасном императоре.
Маги в этом мире жили дольше обычных людей, но не настолько же больше. Лет стопятьдесят-двести, смотря какой магический потенциал. А Великая война шла уже шестьсот сорок лет. Все это я, конечно же, проговорила вслух. Эдвор нахмурился, Миэр же пожал плечами, и хмуро произнес: