А Даня красив, умен, как дьявол и, я ловила каждый взгляд, каждое слово и мечтала о чём-то большем. Об этом «большем» я не задумывалась, но мне представлялось что-то нежное и романтичное. Ведь каждая девочка мечтает о большой и чистой любви. Сейчас я стала старше и умнее, но всё так же мечтаю о любви. Пусть не большой и не чистой, но любви, чтоб до самой луны и дальше, и больше. А пару недель назад, я ещё увидела своими глазами, что происходит между парнем и девушкой, когда хочется этого «большего».
И ладно - я! Я ему никто, нечисть… тьфу, не-нечисть… ладно – фамильяр, но он об этом не знает. Но Алиса! Она ему, как выясняется, не-ве-ста! А он с другой! Да при живой… да, как он может?! А она? Алиса знает? Навряд ли…
Тьфу, ты! Слов нет, одни эмоции, и те матом.
Это хорошо, что он не знает: ни кто я, точнее, что я его не-нечисть; ни что чувствую к нему, точнее чувствовала, теперь-то уж точно нет или…
Нет! Он жених моей сестры! Точка.
Давно пора забыть о глупом увлечении, но биение сердца подсказывало, что проведённые рядом с ним дни остались в памяти. Как и то, что я видела пару недель назад. Да, я теперь, в глаза смотреть ему боюсь – картинка сама собой всплывает в памяти.
Широкая спина с развитой мускулатурой. Множество шрамов, два особенно глубокие на предплечье, от боевых ранений или когтей той, что лежала под ним, постанывая. Её образ не отложился в моей памяти, лишь мутное пятно. Зато его лицо, точнее профиль: он оставался серьезным и сосредоточенным. Возле губ залегли складки. Казалось, у него выдался тяжелый день и этот процесс не вызывал у него удовольствия. Впрочем, как и у меня. Во рту появилась горечь. Душу переполняли противоречивые чувства, от них по телу бежали попеременно волны огня и холода. А сердце забилось так сильно, что стало больно. Оно гремело в груди и мне показалось, он может услышать.
На несколько минут я замерла, позволив себе полюбоваться верхней частью туловища парня, так как нижняя была спрятана под простыню. И, слава, Богу! Внезапно он развернулся и посмотрел прямо на меня. Радужки черного цвета с синими вкраплениями полыхнули желтым огнём, а звук рычащего голоса подействовал на меня, как удар грома:
- Мелкая?
- Ой! – пискнула я и, вспыхнув от смущения, исчезла.
Потом он пытался несколько раз призвать меня. И каждый раз я терпела жгучую боль в руке, выла в подушку до хрипоты, но не отзывалась – видеть его не могла, боялась, что выдам себя. После смазывала ожог на руке мазью, которую мне делала Алиса и забывала до следующего раза. Но даже эта боль была не такой сильной, как та, что я испытала, увидев его с другой.
Может, потому что боль в руке была временной и как только прекращалась, я про неё забывала? А ту картину, как не пыталась, выкинуть из головы так, и не получилось. Она даже сниться мне стала ночами, только вместо размытого пятна под мощным телом Дани, я видела себя: изнывающую, стонущую и жаждущую большего.
И даже сейчас, сидя на подоконнике в своей комнате и, прислонившись лбом к холодному стеклу, я опять прокручивала в голове события этого вечера. Начиная с того момента, как мы случайно столкнулись с Даней в гостиной и я, увидев его, вспомнила и сон, и всё, что способствовало этому сну и, весь последующий ужин, который я просидела словно и не я вовсе.
А ведь за длинным столом собралась вся семья, что было традиционно для зимнего праздника в нашей семье. Как и то, что ровно в полночь мы обменивались подарками. И то, что у нас на одного гостя будет больше – я знала, и подарок приготовила – парные подвески для влюблённых. Но вот, что это будет Даня – что-то я не подумала. И на влюблённого он не похож что-то. Впрочем, и у Алисы во взгляде нет того огня, который появлялся, когда она смотрела на дядю Женю. Или я что-то не понимаю? Да, я вообще, ни черта не понимаю!
Никто и не заметил, что я ушла в себя и в общем разговоре за столом участия не принимала. Моя обычная болтливость куда-то исчезала, когда речь заходила об отношениях Даниила и Алисы. Я изо всех сил делала вид, что мне не интересно: сидела молча, потупив взор и размазывая вилкой по тарелке остатки еды.
Несмотря на отсутствующий вид, я слышала каждое слово, произнесенное за столом, и чувствовала, что все чего-то недоговаривают. И все понимают, о чём они умалчивают, а я одна – ни черта не улавливаю. Может, это как-то связано с тем, что дядя Женя опять пропустил наш семейный праздник? Он снова прислал подарки и свои извинения, что в последнее время стало тоже своеобразной традицией. Как и то, что Алиса стала особенно скрыта и сдержанна, даже, скорее замкнута, после отъезда дяди Жени в другое государство. Мне не хватало её прежней веселости и наших шалостей. Может, она просто повзрослела? Вон, даже женихом обзавелась…