В номере повисло молчание. Никто не хотел говорить, никто не хотел перебивать странное состояние, созданное Микасой. Только Эрен положил ладонь на ее колено, всматриваясь в ее лицо, прикидывая, сколько еще хранилось внутри этой странной девчонки, покорившей его своей непосредственностью и колкостью.
Дождь равномерно постукивал в окно, а капли переливались от слабого света ночника. Подозрительно опасное умиротворение проникло в каждого, дергая мысли, слабости, отдаляя от реальности. Только вот реальность оказалась той еще вредной дамой, не особо довольной таким раскладом.
Корявая, лишенная листьев, обнаженная ветка влепилась в дешевое окно, разрывая тишину визгливым скрежетом, пытаясь словно прорваться через прозрачную преграду, чтобы утянуть с собой.
— Еб твою мать! — Взвизгнул Галлиард, едва не выронив бутылку, прижимая руку к груди в области сердца.
Невозмутимый до этого момента Браун, вздрогнув, опустил голову, часто задышав. Если бы все не знали, что он блондин, то точно решили бы, что он поседел. Хотя, возможно, прядь седых волос после такого бы и нашлась.
Эрен же, зажмурившись, сильно сжал колено Микасы, даже не осознавая этого. Дрожь успела пробежать по его телу от самой макушки к кончикам пальцев и, дойдя до стоп, вернулась обратно, едва не вызвав тошнотворный спазм в горле.
Микаса медленно закрыла глаза, стараясь сохранять спокойствие, но, вспомнив визг Порко, засмеялась в голос.
— Вы бы видели свои лица! Чуть не померли из-за корявой ветки. — Она закрыла лицо ладонями, продолжая смеяться и тут же успокаиваясь. — В самом деле, стоит задуматься. Одни ли мы сейчас в этой комнате? Может, ветка — предупреждение.
— Нас четверо — конечно же, не одни, — фыркнул Галлиард, отдышавшись. Его эго точно было растоптано, но он не был бы собой, не скрой этот факт. — Ой, Йегер, ты вон вообще чуть под юбку не спрятался! — Лучший способ перевести внимание с себя, и Порко этим воспользовался.
— Я… — Эрен уставился на собственную ладонь и спешно разжал ее, устраиваясь удобнее, скрещивая руки на груди. — За пивом следи, чуть не выронил.
— Как дети малые, — прошептала Аккерман, закатывая глаза. — Спать не хотите, мученики?
— Вот это точно ты наколдовала хренотень эту. — Порко угрожающе указал пальцем на Микасу, продвигаясь к выходу. — Смешно ей, посмотрите-ка, а. — Он замолчал, едва поймав взгляд Эрена, и закатил глаза. — Да ведьма же, отвечаю! У тебя в квартире случаем нет гримуара и трав?
— Иди, клювокрыл недоделанный, — глухо рассмеялся Райнер, прихватывая с собой бутылку. — Сказку тебе на ночь рассказать или сам уснешь?
— Ты его к койке привяжи, чтобы к приличным людям не шастал, — посоветовал Эрен, вытягиваясь на кровати, устроив одну руку на животе, а вторую — подложив под голову.
— А ты спать не хочешь? — тихо спросила Микаса, повернувшись к нему, когда дверь захлопнулась. — Или тебе страшно возвращаться одному? Вдруг настигнет призрак висельника.
— Ты же обещала защитить. Или передумала уже? — удивленно поинтересовался Йегер, косясь на окно, в которое периодически так и продолжала стучать ветка.
Это походило на ситуацию из детства, когда приходилось засыпать самому, потому что родители задерживались на работе, а вот бурное воображение доходило до того, что представляло няню присланным инопланетным захватчиком. Эрен задумчиво уставился на ночник, и его пальцы прошлись по проводу, тут же находя выключатель. И, если не смотреть на злосчастную ветку, криво распластавшуюся по стеклу, и не думать о девушке-призраке, способной, как когда-то верил сам Эрен, утащить душу в загробный мир, то было вполне себе уютно.
— Ладно. — Микаса обреченно вздохнула, накидывая на Йегера отложенное на стул одеяло. Раздражающие волосы были аккуратно собраны в пучок. Зевая, она выключила два ночника из трех и повернулась к кровати. — Если скинешь меня — откручу сосок.
Микаса легла рядом, стараясь несильно с ним соприкасаться, но узкая кровать считала иначе.
— Это самая ужасная угроза. Ты явно неровно дышишь либо к моему соску, либо ко всему… мне. — Не желая быть причиной падения Аккерман в виду многих факторов, он, повернувшись на бок, крепко притянул ее к себе со спины и прижался подбородком к ее шее. Так было спокойнее, еще уютнее, правильнее.
Устроив одну руку над головой Микасы, второй Эрен обнимал ее. Едва коснувшись случайно груди, он сжал ладонь в кулак, чуть отстранив руку, чтобы не создавать неловких ситуаций.
— Сказано было спать, а не мечтать, — прошептала Микаса, но все же не оттолкнула его. — И вообще — кто придумал такие кровати? Здесь даже одному будет узко.
— Если мешаю… — предположил Йегер, но от вероятного согласного ответа только плотнее прижался, мазнув кончиком носа по ее щеке. — Последний шанс прогнать. — Только вот ушел бы он в итоге? Вероятно, если бы ощущал нежелание со стороны Микасы. — Потому что я усну и все. Ты холодная, это приятно. Мне постоянно наоборот жарко, — говорил он ей в шею.
Она сжала губы, задумываясь. Микасе не хотелось признавать, что сейчас ей нравится лежать с ним вот так. Раздражение медленно накапливалось внутри нее. Действительно, кому понравится, когда его жизнь просто переворачивают с ног на голову? Внутри нее было столько мыслей, вопросов. Но, вздохнув, она закатила глаза.
— Останься.
Эрену хотелось переспросить, не ослышался ли он. Может, вообще показалось? На фоне нервного напряжения — вполне возможно. Но что-то подсказывало, что Микаса сказала ровно то, что собиралась. От этого внутри начал разрастаться мягкий теплый огонек, заполняющий постепенно все тело, переходящий к сознанию и уносящий его от текущих проблем.
— Спасибо, — совсем тихо, почти на грани слуха, будто боялся, что она могла передумать. — Одному и впрямь неприятно было. — Признаться сейчас для Эрена было, как высказать свое доверие, зная, что не будет осужден за это.
— Конечно неприятно. Пока мы лежим вдвоем, здесь нет места для клопов, а так, может, и покусали бы… — Она повернулась к нему лицом, кладя руку под подушку. — Хотя, думаю, ты не вкусный.
— С чего бы это? — с наигранным возмущением произнес Эрен, заботливо снимая небольшое перышко с ее волос и сдувая его в сторону. — Во-первых, я продезинфицирован. Во-вторых, уж кровь у меня всегда хорошей была. Ну и, в-третьих, я сам кусаюсь неплохо. Поэтому предположу, что для тебя выгода огромная, что я остался. — Его рука легла на ее талию, а ее ногу он зажал своими. — В случае нападения клопов, первым сожрут меня.
— Раз уж ты так хочешь быть съеденным, кто я такая, чтобы запрещать? Да и про укусы… Ты что, собирался укусить клопа в ответ? Вот это я понимаю — защита сотого уровня. — Холодные пальцы пробрались под футболку и, проходясь вдоль по торсу, устремились к спине. — Пока они будут есть тебя, я успею уйти. Прямо поступок настоящего джентльмена.
— Ну а как же иначе? Мужчина всегда должен оберегать прекрасную фрау. — От прикосновений Микасы тело Эрена напряглось, но его голос продолжал звучать спокойно, выдержанно. — И впрямь ледяная, — заметил он, придвигаясь плотнее, держа за поясницу. — Есть легенда об одном рыцаре, любимую которого недальновидный отец хотел насильно выдать замуж. Герда плакала, ведь успела полюбить своего рыцаря. Да и Курт — рыцарь — был в отчаянии, пока не решил подарить своей любимой иноходца. И когда она вспрыгнула на коня, то он ринулся к своему дому — к замку Курта. Никто не смог угнаться за ней, потому что не знали тех дорог. — Эрен замолчал, но не отвел взгляд от Микасы, только поудобнее устроил голову на своей руке. — Видимо, у немцев всегда было в крови делать ставки на средства передвижения и приукрашивать романтикой. — Смяв свою нижнюю губу, он хмыкнул и сдержанно улыбнулся. — Любил читать, когда оставался один в комнате. А из книг были в основном легенды и сказки.
— Милая сказка. — Аккерман прикрыла глаза, вздыхая. — Скольким ещё рассказал что-то такое?