Свожу к переносице брови, обдумывая сказанное. Что так поразило гневного ненавистника женского пола, что он решился поднять белый флаг?
— Вы чересчур уверены в себе! — заявляю и сосредоточиваю всё внимание посередине между медиальными концами бровей. Инь-тан, так называют триггерную точку третьего глаза акунпунктуристы. Неплохо было бы помассировать эту точку в спа, сняв тревожность и стресс последних недель.
— Этого не отнять! — парирует, как ни в чём не бывало. Интересно, этого деревянного человечка может хоть что-то вывести из себя?
— Мы не поладим!— привожу первый попавшийся аргумент, даже не надеясь, что он, действительно, подействует. Так, жалкая попытка.
— Мы уже пару часов находимся в одном здании на довольно близком расстоянии, но еще не поубивали друг друга, — даже противопоставить нечего. Чаша весов однозначно на стороне Громова. Сегодняшний вечер показал, что при должной цели мы можем быть по одну сторону.
— Я подумаю, — для пущей убедительности киваю.
— Мне нужен ответ прямо сейчас, — заявляет Громов, неожиданно надев адвокатскую маску. Шустро переобуваешься. Не боишься по пути лыжи потерять?
— Почему? — смотрю на него в полной растерянности. А как же классический сценарий: женщина выёживается, а мужчина ведется?
— Через пару часов у меня рейс до Нью-Йорка, — отвечает, взглянув на наручные часы. Не Ролекс. Но определенно выполнены рукой талантливого мастера. Редко увидишь антиквариат в повседневной носке. А это точно раритет. "Fludo". Швейцария. Середина XX века. Хром, сталь. Правда браслет не оригинальный. Отец был тем еще заядлым коллекционером циферблатов.
— Понятно, — как можно более безучастно выражаю свои эмоции. К чему эти танцы с бубном? — Ну, тогда удачи.
— Ты сейчас серьезно, да? — неожиданно в мужском теле зарождается жизнь. То ли в воздухе феромонами подуло, то ли кишечная палочка залетела и смуту навела.
— Ты сказал, что уедешь, — мой указательный палец фактически касается чужой груди, — вот и уматывай в свою Америку! А меня оставь. Чего увязался за мной? — тыкаю пальцем, создавая дополнительный дискомфорт. — Ты отказал мне, когда я пришла в офис Сушинского за помощью, а теперь решил поиграть в рыцаря?
— Нет, — как всегда лаконично, чётко и сухо. Полено какое-то.
— Ни нет, а да, — сейчас я напоминаю молодую учительницу школы. — Подумал он. Славы захотелось, да? Или посмеяться над блондинкой решил? — во мне кипит злость. Но не персональная, её локализация охватывает гораздо больше, чем можно предположить. — Справлюсь без твоей помощи, понятно?
— Охмуришь Осипова или его советника Перфилова? — слышать постыдную мысль из его уст противнее, чем представлять в собственной голове. — А дальше что? — срывается Громов, чудом избегая крика. Но лучше бы орал, как потерпевший. Его злой рокот разносит в щепки мою самозащиту, вынуждая подсобрать хвост. — Место в Совете федерации и неприкосновенность? Потом срок давности истечет, а ты как была белой и пушистой для всех, так и останешься, да? — колит правдой, словно крапивой. Больно. Горько. И жжет. — А о себе подумала? О чувстве собственного достоинства? Как будешь засыпать с мыслью, что к тебе могут вломиться в дом, арестовать и посадить в тюрьму? Жить каждый день как на иголках. Дышать на совещаниях через раз. Ходить от одного места до другого с оглядкой, думала? — каждая новая фраза выстреливает из его уст, словно из пулемета. И моя оборона падает, выставляя на суд жалкую личину слабой женщины. — То-то же, — подтверждает друг Сушинского, видя как по моим щекам бесшумно скатываются слезы. —А я подумал о том, как тебе можно помочь.
— И как? — выдавливаю из себя, вытирая ладонями лишнюю влагу.
—Так я тебе и сказал, — Остановите планету, я сойду. У меня нет сил бодаться с этим персонажем.
— А с чего я тогда должна тебе довериться? — смотрю из под ресниц, постоянно смаргивая соленые капли.
— Мы ходим по кругу. На этот вопрос я ответил в прошлую встречу. — Нам обоим требуется помощь профессионала.
— Мне нужно подумать, какое решение принять — повторяю еще раз.
— Ты его давно приняла. Теперь озвучь его вслух.
— Нет, — протяжно стону.
— Сейчас, когда моя рука на твоей спине, ты чувствуешь отрицательные вибрации своего тела? — приближается Громов, снова манипулируя реакциями тела.
—Нет, — не понимаю, что за игру он ведёт, но покорно отвечаю на вопросы.
—Ты доверяешь своему чутью?
—Да.
— Ты хочешь победить?
—Да.
— Так твой ответ?
—Да, — отвечаю машинально, растворяясь в блаженстве мужского голоса. Но тут же выпадаю в реальность, теряя опору под ногами.
—Тогда жду тебя в понедельник в 8:00 в офисе в том же конференц-зале, — деловито произносит Громов, хватая пиджак со спинки стула.
—И всё? — непонимающе устанавливаюсь на его лицо, что в этот момент приобретает идеально ровное положение.
— Жду Вас завтра, Анастасия Викторовна. И прошу, без опозданий, — кивает головой в знак уважения, и удаляется в сторону двери, не забыв на прощание подмигнуть. Вот зараза. Не приду. Из принципа. Телефон вибрирует сообщением «придешь». И как только он узнал мой номер.