Открывшаяся в одном из грузинских ресторанов в районе Третьяковки правда, разломила мальчишечью наивную душу на сотни мелких осколков. Я буквально выполз в реальность на согнутых ногах, и моментально был прибит в стену из неоткуда поднявшимся безжалостным жгучим ветром. В голове поселился плотный удушливый туман, который мешал видеть происходящее целиком. Я отчаянно прогонял всплывающие в мозгу картинки, что раз за разом ударяли по мутному сознанию неприглядной истиной жизни. Мне не хотелось верить, что глава района родного города, Виктор Шестаков, и его верный товарищ из детства Михаил Сушинский, были причастны к смерти моих родителей. Долгие годы я верил, что произошедшее не более чем нелепое совпадение. С отцом — оружейная стычка, стоящая жизни дорогого мне человека, с матерью — банальная нехватка денег в расцвет лихих девяностых.
До знакомого общежития я смог добраться только к девятому часу. Но ни на одном этаже не смог отыскать девушку с фамилией Шестакова. Пораскинув мозгами, вспомнил, что у Лекса была квартира, приобретенная отцом для спокойной жизни без лишних лиц, в которой один раз нам с Настей пришлось засесть. Связав воедино пришедшие на ум догадки, помчался по вбитому где-то на подкорке адресу. Я не знал, что буду говорить и хватит ли у меня на подбор правильных слов мозгов, но чувствовал, что должен быть именно там. Уже в метро я ощутил внутри что-то неладное. Грудь то и дело сводило от ужасающего предчувствия. И это неправильное раздражало и морозило похлеще бушевавшей наверху зимней пурги, развязавшейся так не вовремя на столичных улицах.
Доковыляв по заснеженным улицам до нужного дома, пару минут провел в ожидании открытия домофонной двери. Это сейчас коды знают все кому не лень, а тогда столичная новомодная хрень была заморской диковинкой в осовремененном капиталистическом мире. В квартиру Сушинского на пятом этаже я буквально влетел, успев в последнюю секунду ухватиться за дверной косяк, что позволило мне избежать столкновения с оранжевой жижой. Я с отвращением оглядывал происходящее и медленно продвигался в глубь, сдерживая изнутри рвущееся сопротивление. За время больничного заточения я успел завести знакомства со звездами баскетбола, находящимися на реабилитации, и, благодаря их твердой воле, довольно быстро привел тело в адекватную для жизни форму. Чем несказанно удивил всех, кто меня когда-либо знал. Первое время я отказывался замечать метаморфозы, озабоченный мыслями о пластических операциях, меняющих моё лицо, но через несколько месяцев регулярных тренировок изрядно офигел от увиденной в зеркале картинки. Моё отражение рисовало точную репродукцию постера в одном из старых отцовских журналов, что я когда-то тайком вытащил из бардачка. Новая телесная оболочка оставила не мало пищи для размышлений посторонним, а мне лично сыграла неплохую роль в построении будущих деловых отношений. Ничто не объединяет и не ссорит людей лучше, чем совместное времяпрепровождение.
Запах элитного пойла в квартире Лекса смешался со зловониями неизвестных мне трав. С тех самых пор я испытываю отвращение к любым ярким растительным ароматам. Каждый второй гость бился об стенку или вытворял не весь что. От увиденного мои глаза то и дело ползли вверх. Я не хотел даже на мгновение становится частью всеобщего безумия, но несмотря на это продолжал путь. Пробравшись сквозь толпу отбитых на голову от принятых веществ элитных студентов московского юридического, я столкнулся лоб в лоб с изрядно исхудавшим женским силуэтом, выбегающим из крайней по коридору комнаты. Подняв на долю секунд заплаканные глаза, Шестакова, а это была точно она, прошерстила дальше, растворяясь в глубине паромного безумия. Я хотел броситься за ней, но разум кричал выяснить, какого черта происходит. Вбежав в комнату Лехи, я увидел то, что мой мозг по сей день слезно просит стереть из памяти. Сухой трахал пятикурсницу Варю, которая подрабатывала шлюшкой в том самом баре, который сейчас носит необычное название с американскими корнями «Джорджия». Догадайтесь теперь, в честь какой силиконовой куклы он назван.
Осознав в полной мере случившееся, я ринулся за Шестаковой, на пути расталкивая заплывшие алкоголем лица. Уже через минуту я пулей вылетал в изрядно заваленный снегом двор и оглядывался по сторонам в поисках не подходяще одетой блондинки, что вылетела в мороз в блестящем коктейльном платье и босоножках на босу ногу. Я наворачивал круги вокруг столичных высоток, выискивая в темноте знакомый силуэт, пока не услышал душераздирающий женский крик. Настин надрывный ор. Она кричала навзрыд, пока два пьяных подонка зажимали ее в арке дома. Оставив пометку в книге рекордов по скорости, я успел вовремя добраться до источника шума.