— С чего ты взяла, что всё это время я подглядывал за тобой?
— А за кем? За Чарльзом?
Все уже настолько привыкли к тому, что она называет всеми уважаемого профессора по имени и общается с ним как с хорошим другом, что внимание на это уже никто не обращает. Но не надо думать, что Питеру, да и остальным, не хотелось разузнать, в чём тут дело. Хотелось, и до безумия. Шторм постоянно расспрашивала Ванессу, но та лишь отнекивалась и говорила: «Ещё не время, Ро. Ты обязательно всё узнаешь». Питер постоянно кружил вокруг кабинета профессора, пытаясь подслушать их с Эрроу разговоры, а Курт постоянно дежурил в тенях коридора возле кабинета, иногда сталкиваясь с Максимоффым.
Питер лишь усмехается своим собственным мыслям и, набравшись сил, смотрит на Ванессу последний раз за вечер — так близко стоять возле неё и так пристально разглядывать, как сейчас, он не имел возможности уже давно.
— Я могу идти?
— Нет. Нам нужно поговорить — тон её спокойный, осанка прямая, а глаза горят уверенностью. Не такой она была, когда первый раз появилась в дверях института, не такой. Застенчивая, милая, немного робкая девушка, за одну встречу с Ксавьером превратилась в стойкого война, который сейчас стоит перед ним, Питером. Спидстер всё никак не мог растолковать, что телепат мог сказать девушке такого, из-за чего она изменилась в одно мгновение.
— Ты все сказала тогда, разве нет?
И тут терпение Эрроу истекает окончательно.
— Сколько можно, Питер! Когда ты прекратишь себя так вести? Ты не имеешь абсолютно никаких понятий о личной жизни и личном пространстве! Никаких!
Брюнетка переходит на крик, полностью позабыв о том, что кто-то может их увидеть или услышать в этом коридоре. Максимофф смотрит долго и пристально, полностью меняя свое представление о нет. Она не загадка, нет, она — открытая книга, вот только на другом языке. И все, чего не хватает Питеру — образования, чтобы ее прочесть. А она всё кричит, и кричит, и голос её уже охрип слегка. Совсем немного, совсем чуть-чуть.
— Вот, опять! Ты снова переходишь на оскорбления, не зная, что у меня на уме.
Он старается не кричать, всеми силами пытается говорить спокойно и свести на нет нарастающий конфликт. А кто говорил, что он не хотел с ней помириться? Хотел, хотел безумно, всем сердцем желал, вот только с силами никак не мог собраться и прощения попросить. Питер никогда не просит прощения. Но Эрроу, кажется, успокаиваться никак не собиралась.
— Да по-другому просто не получается! Ты ведёшь себя, как ребёнок. Клептоман! Несчастный собственник! Пойми, Питер, я не вещь, чтобы мной владеть. — Резко переходит на шепот и смотрит на него так вымученно, что ему даже стыдно становится — Ведь ты оградил меня ото всех: от Курта, Джин, Скотта. Мне нужна свобода, Питер, и я не знаю, почему ты никак не хочешь этого принять.
— Я дал тебе свободу, разве нет? Месяц я не трогал тебя, но ты снова недовольна. Может, ты сама не знаешь, чего хочешь?
Повисло молчание; он прав, она понятия не имеет, что ей нужно, и они оба это знают.
— Так, ладно, — наконец вздыхает она и сцепляет руки в замок, возводя глаза к потолку. Точь-в-точь как Вагнер. — Мне очень нужна твоя помощь, безумно нужна, просто необходима.
Максимофф недоверчиво поднимает бровь, словно говоря: «Только ради помощи и заговорила со мной?», но потом кивает и девушку аккуратно за талию обнимает, в один момент оказавшись на другом конце института.
— Что ж, милая, так и быть, я готов поговорить с тобой.
На его лице расцветает та самая озорная, приятная сердцу девушки улыбка, что Эрроу на миг кажется, что в их общении всё снова станет так, как прежде. Но нет, тёмные глаза больше не горят огнем, в них она читает только решимость и твёрдость. Ни капли озорства, ни капли прежнего интереса, что раньше так раздражал её, и которого ей так не хватало последний месяц.
— Нам нужно проникнуть в одно защищённое место, Питер. И вытащить оттуда одного очень важного для меня человека.
— Я спас отца из Пентагона, поэтому…
— Я знаю, — перебила его девушка и продолжила, не отрывая взгляда от носков своих ботинок — вот почему я и прошу твоей помощи. Только это не Пентагон.
— Что тогда? — он просто сделал вид, что не удивился странной осведомленность девушки о его жизни. Ведь обещал себе, что похоронит зарождающиеся к ней чувства под тонной приставок и пакменом.
— Я пока точно не знаю. Чарльз говорит, это место очень хорошо охраняется мутантами, но…
— Но благодаря отличной совместимости наших сил, мы сможем туда попасть — снова заканчивает за неё предложения, улыбаясь уголками губ, а у бедной Ванессы сердце в груди начинает колотиться о ребра, от чего девушке хочется взвыть: неужели она не могла проникнуться симпатией к спидстеру тогда, когда он обязательно ответил бы взаимностью?
— Именно. Но первым делом, мы должны отправиться на разведку. А потом собрать команду, как бы хорошо мы не совмещались, Питер, это место очень хорошо защищено. Вдвоём нам не справиться.
— И кого возьмём в команду? — он вопросительно поднимает бровь, уже готовый услышать «Курт, Скотт, Ороро, Джин» и так далее, но ответ поражает его полностью.
— Для начала, Чарльза.
Максимофф зависает, всего на секунду, а потом хмурит брови и грустно качает головой.
— Ладно, а что дальше?
— Когда мы уедем, Хэнк присмотрит за школой, и всё должно пройти хорошо.
Она слегка улыбается ему в знак благодарности, а он старательно делает вид, что не восхищается её очаровательной улыбкой и милыми ямочками на щеках.
— Ну, и когда отправляется?
— Сначала надо продумать план действий — брюнетка качает головой и поджимает губы, надеясь, что спидстер не заметит того, как она волнуется — Чарльз… он… постоянно говорит загадками. Словно это какая-то глупая, ужасная игра, решить которую я должна без чьей-либо помощи. Но самое ужасное в этой игре то, что на кону стоит жизнь дорогого мне человека, которым я не могу рисковать.
На глаза наворачиваются слёзы, и девушка старается скорее отвернуться, вытирая солёные дорожки. А Питеру ужасно неловко становится: он привык видеть Ванессу, его идеальную, милую Ванессу, сильной и стойкой, но никак не плачущей из-за головоломки Ксавьера, которую ей не под силу решить. А девушка тем временем всё плачет, и с каждой секундой слёз становится всё больше и больше. Максимофф подходит к ней со спины и аккуратно обнимает за плечи, прижимая её хрупкое, содрогающееся от рыданий тело, к своей груди крепко-крепко.
— Всё будет круто. Обещаю тебе.
Она поднимает на него заплаканные, бездонно-карие глаза, и тихо всхлипывает, будто просит у него подтверждения только что сказанных слов.
— Это зависит только от меня.
— От нас.
Она прерывисто вздыхает и вытирает слёзы ладонями. Сейчас она благодарна Питеру, как никогда. За то, что согласился помочь, за то, что не задаёт лишних вопросов, за то, что просто рядом с ней сейчас, когда Ванессе это нужно больше всего.
— Я поговорю с Чарльзом, и мы отправимся на днях.
— Как скажешь, Ванесса. Я тебе доверяю.
«А я себе — нет» — мелькает в голове девушки, когда спидстер, попрощавшись, уносится на всех скоростях.
Целую неделю Питер ждал от Ванессы новостей. Но их не было. Да и сама девушка словно пропала куда-то. Всю треклятую неделю Максимофф был весь как на иголках, надеясь, что Эрроу вот-вот появится откуда-нибудь, прямо их воздуха, и скажет, что они отправляются на сверхсекретную операцию. Вдвоём. Он даже Курту ни слова не сказал, просто сидел и ждал Ванессу. Всю неделю.