Я отрываю взгляд от кремовых линий её шеи:
— Как дела с «Флориш и Блоттс»? Всё по плану?
— Я так устала, — выдыхает она и делает маленький глоток воды, прежде чем подпереть ладонью подбородок. — В этом бизнесе куча деталей, о которых я не знала раньше, и я отчаянно пытаюсь наверстать упущенное до того, как вступлю в должность летом.
— Дай знать, если я могу чем-то помочь. Ты же знаешь, теперь я выдающийся бухгалтер и всё такое, — подмигиваю ей, она краснеет и закусывает губу. Сердце пропускает удар.
Ночь продолжается, приносят еду, и вскоре мы оба, опираясь локтями на стол, кидаем колкости друг в друга просто ради забавы. Грань между флиртом и ссорой очень тонкая, но мы с лёгкостью балансируем, как будто делали это лет десять. Ну, в целом, так и было. С разницей в том, что десять лет назад я не считал розовый румянец на её щеках таким очаровательным.
— Я всё ещё могу разобраться, — возражаю я, сверля её взглядом. — Я просто говорю, что правила игры не совсем понятные — но я всё ещё могу разобраться.
— Драко Малфой. Ты сошёл с ума, если думаешь, что будешь играть в «Подземелья и драконы». Я поставлю весь свой счёт в «Гринготтсе», чтобы увидеть это.
— Ну, мне точно не нужны твои деньги. Но думаю, что никогда не помешает пополнить трастовый фонд на чёрный день — потому что теперь, когда ты бросила мне вызов, я определённо сыграю. Мне просто нужно найти магловскую компанию.
Потрясающая девушка напротив меня разражается бурным хохотом и вытирает слёзы от смеха с глаз:
— К сожалению, я не уверена, что мои сбережения могут помочь фонду. Знаешь ли, купить успешный пятисотлетний книжный магазин на самом деле довольно затратно.
У неё всегда были ямочки на щеках?
Голос Бреннера эхом отдаётся в голове, и я задаюсь вопросом, насколько хорошо я действительно знаю её и как много придумал сам. Месяцы назад я влюбился в этот образ цельной и здоровой девушки. Не знаю, как показать ей, то, что я люблю её и разбитой. Да какой угодно.
Я пытаюсь проглотить комок нервов, застрявший в горле:
— У твоих родителей был собственный бизнес?
Она морщит лоб, а в глазах вспыхивают непонятные эмоции. Кивнув, Гермиона начинает рассеянно вертеть соломинку в стакане.
— Да. У них была своя клиника. Они были дантистами. Ну, я думаю, они и сейчас дантисты, — её глаза на мгновение темнеют. — Они же не умерли, — добавляет она тише и утыкается в стол.
В панике я мысленно проклинаю Бреннера. Вот почему люди не должны совать нос в долбанные чужие дела, Гарольд.
— Мне очень жаль. Мне не следовало…
— Нет! — прерывает она с лёгкой улыбкой. — Это… мило. Приятно, что кто-то интересуется. Я думаю, Гарри и Рон не спрашивают — думают, что это расстроит меня, и, возможно, они правы. Но даже если мои родители забыли меня, я не хочу забывать о них.
Я выпрямляю спину, закусываю губу, чтобы попытаться успокоить грохот в грудной клетке:
— Ты не хочешь рассказать мне о них?
Она резко поднимает глаза на меня.
— Ты хочешь узнать о моих родителях?
Ещё раз сглотнув, я приподнимаю и опускаю плечи, как будто это само по себе ответ.
— Я хочу узнать о тебе всё. Мне жаль, что я не подумал спросить об этом раньше.
Её зубы врезаются в нижнюю губу, и улыбка, которую она пытается скрыть, застывает в её глазах.
Наклонив голову, она смотрит на меня, как на головоломку, для которой у неё не хватает деталей, хотя это никогда не помешает ей попытаться решить её.
— Что ты хочешь знать?
— Давай начнём с их имён, — я вонзаю вилку в салат и быстро перевожу взгляд на неё.
Мы сидим до тех пор, пока не становимся последними гостями ресторана, и официанты начинают бросать на нас раздражённые взгляды. Уходя, мы увлечённо болтаем, пока не оказываемся в точке аппарации, и между нами наступает тишина. Она нервно переминается с ноги на ногу.
— Я рада, что мы снова друзья, — улыбается мне и мягко заключает меня в объятия.
Я задерживаю дыхание от её прикосновения, и, не теряя времени, обнимаю в ответ. В нос ударяет знакомый цветочный аромат шампуня. И я вспоминаю, как страстно прижимал к себе её хрупкое маленькое тело.
— Я тоже, Грейнджер, — шепчу я в её волосы.
***
Грёбаное Министерство грёбаной магии.
Кто бы мог подумать, что я, Драко Малфой, добровольно пойду в отдел Аврората.
В наручниках? Легко. Но не по своей воле.
Я достаю из кармана свой список, разглаживая потёртые края и чернильные пятна.
Мадам Розмерта
Кэти Белл
Пэнси
Гойл
Крэбб
Снегг
Дамблдор
Молли
Джордж
Рон (блять, серьёзно?)
Поттер
Грейнджер
С каждой неделей список становится всё меньше, но чем дальше я по нему продвигаюсь, тем больше ненавижу саму идею.
Вот что приводит меня к ступеням Министерства. Кэти Белл. Младший аврор, ранее проклятый вашим покорным слугой. Скорее всего, она будет рада видеть меня только в камере предварительного заключения.
Блестяще.
И вообще, чья была эта грёбаная идея? О, да. Доктор Гарольд Бреннер. Мой персональный эмоциональный террорист.
Я оставляю палочку у охраны — уверенный, что больше никогда её не увижу, поскольку аврор Белл вот-вот отправит меня в Азкабан — и вхожу в лифт. Двери почти закрылись, но чья-то рука взлетает в проёме, чтобы задержать лифт, и я раздражённо прикрываю глаза, когда вижу уродливую рожу Уизли.
— Малфой, — отрывисто произносит Рон, подозрительно глядя на меня. — Пришёл сдаться?
— Ах, в чем же тогда веселье? Я заставлю тебя потрудиться. Может, хоть тогда тебя повысят наконец, Уизли, — ухмыляясь, я смотрю на сложенные записки, зависшие над нашими головами, и представляю, как краснеют его щёки от гнева.
— Что ты здесь делаешь? — со вздохом спрашивает он. Явно устаёт от этих наших маленьких тет-а-тетов так же, как и я.
— Я здесь, чтобы кое с кем поговорить.
— У тебя назначена встреча?
Я выгибаю дугой бровь, встречаясь с ним взглядом и желая быть хоть на дюйм выше, чтобы смотреть на него сверху вниз.
— А мне это необходимо?
Его глаза замирают, обдумывая мой вопрос.
— Возможно.
Пожимаю плечами.
— Тогда, возможно, назначена. Скажи, пожалуйста, теперь ты дежуришь в приёмной? Ты гораздо уродливее секретарши, которую я видел, когда был здесь в прошлый раз…
Рон поворачивается ко мне лицом и упрямо сверлит меня взглядом.
— Ты мне не нравишься.
— Чувства взаимны, приятель. Но, как уже говорилось, я буду появляться, пока обратного мне не скажут люди, которые хотят видеть меня рядом. Поэтому нам нужно прийти к соглашению, где мы перестанем общаться подобным образом.
Мы приближаемся к нашему этажу, и хмуря брови, он говорит:
— Хорошо. Я перестану трогать тебя, — я вздыхаю с облегчением, но он продолжает. — Но я хочу, чтобы ты держался подальше от Гермионы, — на этой фразе его глаза смягчаются. Он сильно переживает за неё. Он просто хочет для неё того же, чего и я: самого лучшего.
И мы оба знаем, что я не такой. Ещё нет.
— Очевидно, что я нескоро избавлюсь от тебя, но Гермиона уже достаточно натерпелась, — дверь лифта звякает и открывается перед толпой ведьм и волшебников, которые стали свидетелями нашего разговора.
— Я не собираюсь держаться от неё подальше. Пока она хочет, чтобы я был в её жизни, я буду. Я больше не собираюсь всё портить, — не дожидаясь ответа, я пробираюсь сквозь небольшую толпу, ожидающую лифта, и направляюсь в Аврорат.
Всё ещё пытаюсь выровнять дыхание. Костяшки моих пальцев стучат по матовому стеклу, и я толкаю дверь в отдел. К счастью, ссора с Уизли достаточно отвлекла меня от моей текущей задачи. До тех пор, пока я не смотрю в упор в карие глаза Кэти Белл.
Объективно она довольно привлекательная девушка. Лицо в форме сердечка и мягкие, женственные черты растягиваются в извиняющейся улыбке, за то, что она чуть не снесла меня. Но улыбка исчезает, когда она понимает, кто перед ней, и взгляд холодеет, а брови хмурятся.