- Да, всё что в моих силах. - отозвался он.
- Перед тем, как ты вернешь мою память... можно я одним глазком, может даже из укрытия, посмотреть на мою сестру Селику. Не только на неё, но и на родителей. Если я их увижу, то мне больше ничего не нужно...
- Хорошо. Я обещаю, клянусь. - Черный мечник краем глаза увидел, как на лице золотоволосой девушки заиграла легкая улыбка.
Прошло несколько безмолвных минут, пока Квинелла не заговорила, напоминая кобру, расправившую наконец капюшон:
- При других обстоятельствах ты бы мне ответила, - процедила Правительница Мира людей сжимая кулаки, - да чтоб ко мне прикасались с таким неуважением…
- Хватит, - пронзительный взгляд Киригаи заставил её замолчать на полуслове, - ты продолжаешь изображать эмоции «достойные правителя». Говори начистоту, а то складывается впечатление, словно различия между тобой и Администратор отсутствуют.
Даже со стороны стало видно, как внутри Квинеллы борются эмоции. Её прежде бесстрастное лицо теперь выражало толи страх, толи неуверенность, но по её бегающим из стороны в сторону глазам Черный мечник точно понял, что за ответом на заданный им вопрос лежит очень многое.
- Я… не могу. – она стала заметно дрожать. – Если пойду против шепота, то… Ааа! – её правый глаз загорелся красным, а она сама схватилась за голову.
- Кто же тогда вас... нас контролирует… - Алиса прикрыла рукой свой правый глаз, скрипя зубами от приступа нестерпимой боли.
- Штрих код? Откуда он мог взяться в этом Мире?! – Кирито видел на месте радужки у них обеих бегущие по кругу столбики кода, словно на товаре из реального Мира.
- Больно! Мой глаз горит! – простонала Квинелла с застывшим на лице выражением ужаса.
- Освободите головы! Перестаньте обе думать иначе глаз взорвется! – попытался в панике остановить их Чёрный мечник, вспомнив, как это же произошло с Юджио.
- Так эти алые священные символы не ваших рук дело госпожа-Первосвященница? Тогда кто их создал?! – Киригая чувствовал, как пальцы девушки-рыцаря впиваются в его плечо, но терпел, понимая, что испытываемая ею боль стократно больше.
- Это создатели Мира, что смотрят на него снаружи, - с горечью в голосе ответил Черный мечник, - это сделал один из богов, которых нет в ваших легендах.
- Богов? Мы рыцари единства день за днем защищаем мир, который они создали, неужели боги не доверяют нам?! – из её глаз потекли горячие слезы от боли физической и душевной. – Положили на меня эту проклятую печать, отобрали семью… Я вам не кукла! Может я создана искусственно из девочки Алисы, но у меня есть своя воля. Я хочу защищать этот мир… живущих в нем! – её бил озноб, но девушка изо всех сил вцепившись в плечо Черного мечника не сдавалась боли.
- Похоже не только у меня есть эта чертова печать, - прохрипела Квинелла, - тогда понятно от чего были такими послушными остальные люди. Чертовы боги!
- Мы отказываемся быть вашими пешками! Мы будем сражаться против вас! – Кирито сгреб их обоих в охапку и изо всех сил прижал к себе.
Он чувствовал испытываемую ими боль в каждом их слове и проклинал себя, что не может ничем помочь. Затем, через миг их голоса затихли, а голову мечника обрызгала с двух сторон теплая жидкость, которую он изо всех сил хотел бы не видеть.
Алиса обмякла в его руках с тихим стоном. Пожалуй, для неё, как после подумал Киригая, это было лучшим выходом. Квинелла же сжала ему руку до хруста костей, своих и его. Её прекрасное лицо, правую половину которого заливала кровь, исказил немой крик, вызванный болью, которую она не могла описать. Но на удивление, спустя пару минут Правительница Мира людей собрала свою волю в кулак и смогла заставить себя произнести заклинание, вернувшие ей утраченный глаз.
- Мне всегда казалось, что только я слышу голос, диктующий как мне нельзя делать, - её растрескавшиеся губы с кровавыми корками на них, сложились в подобие измучанной улыбки, - хотя знаешь, если все жители нашего Мира такие же, то получается, что мой страх перед этой болью был моим грехом, повлекшим столько жертв.
Кирито оторвал полу своего плаща и перемотал этим обрывком ткани голову Алисы. Теперь он сидел, прижав их обоих к себе, всё ещё ощущая глубочайшую вину от того, что из-за его слов они обе испытали все эти страдания.
- Прости… простите меня пожалуйста. – прошептал он.
- Ты освободил наши сердца… тебе не за что извиняться. Сначала я думала о своих подданных как о детях, старалась от того даже заботиться о них… но с годами мне становилось всё тяжелее быть милосердной…