С её опытом Эр Шэн могла знать лишь несколько легенд, прочитанных в библиотеке. Она не могла знать, как использовать узлы, чтобы сломать лабиринт мироздания, и уж тем более не могла знать о связи между колокольчиком и Пустошью Десяти Тысяч Небес. А когда он остановил её, он почувствовал в её ударах странную и злую силу, несвойственную её обучению.
— Кто-то явно манипулировал тобой, — продолжил он. — Что за чёрные линии были на твоём лице? Это была злая энергия.
Эр Шэн, чувствуя вину и страх, не могла признаться. Она была обижена тем, что он не понял её намерений, и боялась рассказать ему о втором «жильце» в её теле.
— Я сама додумалась.
— Ложь, — холодно произнёс Чан Юань. — Говори правду.
Его суровый тон разозлил её, и она, отвернувшись, упрямо сказала:
— Я просто хотела попробовать. Это место узлов, значит, можно было сломать их.
Её резкость поразила его, и он на мгновение замер, чувствуя и боль, и растерянность. Но это было слишком серьёзно, чтобы оставить без внимания. Он ещё больше нахмурился и сказал:
— Ты не могла знать, как использовать колокольчик. Твой поступок мог нарушить порядок мироздания. Пустошь Десяти Тысяч Небес и Город Пустоты поддерживают баланс. Если разрушить хотя бы одно из них, можно вызвать хаос. Всё живое погибнет...
— Я просто... — внезапно прервала его Эр Шэн, её глаза наполнились слезами, — я просто хотела помочь тебе. Я не хотела, чтобы ты снова оказался в одиночестве. Это так больно.
Чан Юань замер, пораженный ее словами. Эр Шэн не была похожа на Сы Мин, которая всегда ставила общие интересы выше своих личных. Она была человеком, который видел только Чан Юаня и заботился о нем.
Эр Шэн, дрожа от обиды, не могла сдержать слез. Увидев их, Чан Юань почувствовал, как его гнев уходит, оставляя лишь глубокую печаль и нежность.
— Я... — он протянул руку, чтобы коснуться её щеки, но она резко оттолкнула его руку. Чан Юань вздохнул и признался: — Я был неправ.
Эр Шэн сначала плакала тихо, но услышав его извинения, разрыдалась громко и безудержно. Чан Юань, не зная, что делать, попытался её успокоить, но она продолжала плакать. Его слова ничего не значили для неё в этот момент.
— Эр Шэн...
— Я не могу... остановиться, — рыдала она.
Чан Юань на мгновение замер, затем горько усмехнулся и вздохнул. Он протянул руки, нежно обнял её и начал успокаивающе поглаживать её спину, словно утешал ребёнка:
— Я просто боялся, что с тобой что-то случится.
Разрушение Пустоши Десяти Тысяч Небес вызвало бы дисбаланс в мире, и это стало бы катастрофой. Если бы Эр Шэн действительно сделала это, её заключение в Городе Пустоты не смогло бы искупить её вину.
Он обнимал её, пока она не пришла в себя. Затем, обдумав всё, он решил узнать, как она узнала о тех тёмных техниках и зловещей энергии, текущей в её венах.
На этот раз его голос звучал мягче, и он объяснил ей причины своего гнева. В конце он добавил, наполовину грозно, наполовину умоляюще:
— Если ты не расскажешь мне правду, я буду беспокоиться каждый день и не смогу спать спокойно.
Эр Шэн, услышав это, уткнулась в его плечо, вытерла слёзы и сопли, и, всхлипывая, рассказала всё. Она упомянула зловещую жемчужину, которую встретила в море, ядро Кон Мэйжэня и таинственную тень, которая помогла ей исцелить сердце.
— Он сказал мне, как разрушить Пустошь Десяти Тысяч Небес, — она показала на свою грудь. — Но про то, что ты говорил, он не упоминал.
Чан Юань, слушая её историю, все больше хмурился. Жемчужина Зла была древним злом, и если она выбрала Эр Шэн в качестве носителя, то удалить её будет не так просто. Даже культивирование школы Уфан не могло полностью избавить человека от зла, скрытого внутри.
Вероятно, энергия жемчужины уже была в теле Эр Шэн, и когда она проглотила ядро, две злые силы объединились и создали сознание. Это сознание обитало в её теле, ожидая подходящего момента, чтобы поглотить её душу и захватить тело. Для этого ему нужно было заставить её впасть в безумие и потерять контроль.
Чан Юань мог бы помочь Эр Шэн избавиться от злой сущности, но теперь проблема была в том, что эта сущность исцелила её сердце. Если он насильно удалит это существо, она не выживет.
— Чан Юань? — Эр Шэн махнула рукой перед его лицом, возвращая его к реальности. — Ты думаешь, что это действительно злой дух?
Он молчал, глядя в её чистые глаза. Могла ли такая Эр Шэн стать одержимой и потерять рассудок?
— Чан Юань?
Он погладил её по голове и мягко сказал:
— Этот дух очень плохой, поэтому не верь ему ни в чём. Не бойся, я найду способ избавиться от него.
Эр Шэн вздохнула, глядя на его серьёзное лицо.
— Этот дух хочет, чтобы я разрушила мир. Он должен быть очень сильным. Как я позволила такому злому духу захватить меня? — Она замерла и обеспокоенно сжала его руку. — Чан Юань, это из-за того, что я слишком боюсь смерти?
Чан Юань хотел ответить, но она покачала головой.
— Если бы у меня был ещё один шанс, я всё равно не смогла бы заставить себя умереть. Я хочу жить, даже если придётся скрываться.
Чан Юань сжал её руку.
— Я хочу жить счастливо вместе с тобой.
Красный свет всё ещё светился на горизонте. Чан Юань повёл её вверх, к нижней части луча света. Прежде чем войти, Эр Шэн оглянулась на озеро и сказала:
— Чан Юань, если бы разрушение Пустоши Десяти Тысяч Небес не нарушило баланс мира, ты бы разрушил это место?
— Нет, — ответил он, не задумываясь.
Её удивлённый взгляд говорил о том, что она не ожидала такого ответа:
— Почему?
Чан Юань долго молчал, затем серьёзно посмотрел ей в глаза.
— Помнишь слова Нюй Юань? Она сказала, что я, как и она, человек с большой обидой. Если я когда-нибудь потеряю себя, то должно быть место, где меня смогут удержать.
В его словах звучала глубокая печаль. Эр Шэн, охваченная тревогой, произнесла:
— Если тебя там запрут, я буду рядом с тобой, не оставлю тебя одного.
Чан Юань опустил глаза, пытаясь скрыть охватившие его теплые чувства. Он тихо произнес:
— Пойдём.
Взявшись за руки, они шагнули в красный луч света и вознеслись в небо, оставив позади место, которое было запечатано. Эр Шэн в последний раз оглянулась на озеро, где белоснежные лепестки древней орхидеи опускались на поверхность воды. Среди этих цветов, в углу крепостной стены, сидела Нюй Юань, погруженная в слезы.
Глава 33. Каннибализм
Чан Юань проснулся от странного ощущения на лице. Открыв глаза, он увидел малыша, которому на вид было около года или двух. Ребёнок тыкал в его лицо своими липкими пальчиками.
Встретившись с внезапным взглядом проснувшегося Чан Юаня, малыш замер, но через мгновение начал лепетать и тыкать его в лицо с ещё большим усердием.
Мужина потерпел несколько ударов, затем поймал малыша за руку и сел. Оглядевшись, он понял, что находится в убогой хижине, где кроме соломы ничего не было. Настоящая нищета. Он не видел Эр Шэн и собирался встать, когда вдруг почувствовал, что пальцы его руки стали тяжёлыми. Оказалось, что малыш, лежащий на полу, укусил его за палец и теперь сосал его, как грудь матери.
Чан Юань, не говоря ни слова, наблюдал за малышом и надеялся, что тот сам отпустит его палец. Однако ребёнок с явным удовольствием продолжал сосать его, не проявляя ни малейшего намерения остановиться.
Что же делать? Чан Юань хотел бы как-то напугать малыша, но тот казался таким хрупким, что любое неосторожное движение могло бы его повредить. В этот момент раздался резкий звук треснувшей двери, который отвлёк его внимание. Обернувшись, он увидел в дверях женщину в лохмотьях, с бледным лицом. У её ног лежала разбитая глиняная миска.
Малыш, увидев женщину, отпустил палец Чан Юаня и, сев на пол, начал ползти к ней, громко называя её «сестра». Сначала женщина отступила на два шага, но затем, словно осознав что-то, решительно схватила ребёнка и побежала к выходу.
Она пыталась уйти, шатаясь и в панике, но Чан Юань заподозрил неладное и последовал за ней. Когда он вышел из хижины, то оказался в пустынном переулке. Там он увидел Эр Шэн, которая стояла, словно в оцепенении, словно бревно. На улице царила мёртвая тишина, лишь изредка раздавались звуки кашля и стоны. В воздухе витал запах разложения и гари, а в углу улицы кто-то сжигал что-то, от чего поднимался чёрный дым.