Наверное, поэтому я не удивился, когда на одном из привалов к нам вышел странный седобородый старик, я просто принял его за одного из подобных беглецов. Но когда он назвал меня дважды отмеченным богами, я напрягся и захотел выяснить, что это могло значить, задав ему прямой вопрос. Тем более, что чувство, будто я куда-то опаздывал, с его появлением пропало, а вот чуйка наоборот буквально взвыла, грозя скорыми неприятностями.
Старик, как-то искоса глядя чуть выше моей головы слегка прищуренными глазами, произнес:
— На тебе проклятье одного бога и благословение другого.
Мне почему-то такой его ответ показался смешным, чем-то он напомнил неопределённое вещание цыганок, и я невольно улыбнулся. Старик же, заметив эту мою улыбку, посмотрел прямо в глаза каким-то теперь уже вроде бы расфокусированным взглядом и продолжил говорить.
— На самом деле ничего смешного в этом нет, потому что эти воздействия влияют на саму душу, тем самым разрушая её, и это не закончится даже с твоей смертью.
Сказав это старик замолчал, немного подумал и коротко добавил:
— Худшей участи не придумать, тебе ещё лет двадцать отмечено, и неважно, проживёшь ты их в этой жизни или в следующей. Исход будет один — окончательное развоплощение.
Я, все ещё улыбаясь, спросил:
— И ты, конечно же, можешь снять эти воздействия за копейку малую?
Старик посмотрел на меня уже как на душевнобольного и ответил ехидно:
— Конечно же, я не смогу тебе помочь, да и никто не сможет, разве что бог какой обратит на тебя внимание, но это вряд ли, слишком уж незначительная ты букашка, чтобы это случилось.
Я, будто играя в какую-то игру, невольно ответил:
— Ну, привлечь внимание бога не сложно, есть один способ, вот только нет у меня уверенности, что богу этот способ понравится.
Старик посмотрел на меня ещё более странным взглядом, пробормотал себе под нос «а ведь ты не врешь», секунду подумал и резко засобирался уходить, чуть громче сказав:
— Завтра на рассвете вернусь.
После чего как-то стремительно удалился.
Самое странное в этом было то, что никто из моих спутников даже не попытался остановить его ни когда он только подошел к стоянке, ни сейчас, когда он уходил. Складывалось ощущение, что этого чуть сгорбленного деда мои люди воспринимали своим, ну или вообще никак не воспринимали, что будет точнее. Странный был старик, но его слова почему-то меня зацепили, ведь я не забыл, из-за чего переродился в теле сына Багратиона.
Тем не менее долго думать об этом я не стал и ночью спал как младенец, а вот на рассвете был разбужен сразу тремя стариками. Поначалу с просонку подумал, что это вообще глюк или что я проснулся во сне.
В общем, в голову полезла всякая хрень, от которой я быстро избавился, потому что пришлось сосредоточиться и пытаться понять, что от меня хотели эти три деда. Они, кстати сказать, чем-то неуловимым были похожи друг на друга. Нет, с виду и по комплекции они были разные, но было что-то в них такое, что заставляло думать, что передо мной если не братья, то близкие родственники. Прежде чем начать вникать в то, что эти деды пытались сказать, я отметил, что, как и вчера, мои люди не обращали на них внимания, как будто их пребывание в лагере было привычно.
Между тем вчерашний старик начал вещать, обращаясь ко мне почему-то ну очень странно.
— Путник, мы предлагаем тебе сделку. Ты расскажешь, как можно привлечь внимание бога, а мы дадим тебе возможность прикоснуться к божьей благодати. Ты согласен?
Всегда меня почему-то бесил пафос, а старик толкал речь таким возвышенным тоном, что у меня аж зубы сводило от такого вещания, поэтому я не задумываясь ответил:
— Нет, мне это неинтересно.
Старик, который во время своей речи принял горделивую позу, глядя на меня снисходительно, теперь резко сдулся и растерянно спросил:
— Почему? Ведь поможет тебе избавиться от твоей проблемы.
«Вот так-то лучше», — подумал я, ухмыльнулся и начал говорить параллельно размышляя:
— Во-первых, то, что у меня проблемы, — это только твои предположения. Пока я чувствую себя прекрасно и помирать не собираюсь. Во-вторых, я в принципе не собираюсь заключать никаких сделок ровно до тех пор, пока не узнаю сути этой самой сделки до мельчайших подробностей.
«Вот так вот вам, старые развалины, потому что нефиг будить меня ни свет ни заря. Хотя, говоря по правде, разобраться в происходящем очень бы хотелось, всё-таки не зря я замечал, что нынешнее моё поведение сильно разнится с тем, которое было у меня в прошлом мире».