— Проклятье? — рассмеялся бродяга, подходя ближе. — Проклятье! Боги шепчут… Боги кричат! Боги говорят без слов! Ты глупец, Клур. Дай сюда нож.
И он протянул чёрную ладонь, крупную, обуглившуюся до костей.
— Давай, я покажу, или ты не поймёшь.
И добавил насмешливо и хрипло, склоняясь к лицу Клура, щуря белые глаза:
— Боишься?..
Чёрный Коготь вложил нож в костлявую ладонь, и быстрее, чем можно сделать вдох, Свартин полоснул его по шее. Клур отступил, прижимая к ране пальцы, сквозь которые тут же проступила кровь.
— Теперь слушай богов! — воскликнул бродяга, отбрасывая нож и вскидывая руки. — Слушай, и услышишь!
Он повернулся к Вольду, уставился мёртвым взглядом.
Тот уже поднялся и стоял, пошатываясь, выставив перед собой здоровую руку. Пробормотал:
— Видишь, брат, кому ты доверял? А он, пёс такой, тебя же укусил…
— И это говоришь мне ты, брат? Это ведь ради тебя я пошёл на другие земли. Думал, нам двоим будет тесно в Междулесье. Тебе было мало? Я просил помощи с камнем, просил узнать, что мне делать, как спастись — и ты узнал, но выжидал, пока спасать меня не станет поздно! Хотел забрать себе всё!..
— Я не хотел, я не сразу узнал, как быть! Поверь… Если ты здесь, ещё не поздно! Я не оставлю тебя, мы будем вместе!..
— Так тому и быть, — усмехнулся Свартин.
Бросившись на брата, он обхватил его и потащил в огонь. Тот отбивался, но пламя становилось ближе на шаг… ещё на один… ещё…
— Матьес, помоги! — надрывно закричал Вольд, забыв о том, что одноглазый лежит на земле с распоротым брюхом. — Кто-нибудь!..
Горящая дверь упала, волна жара хлынула наружу. Двое, сцепившись, застыли на миг на пороге, чёрные на рыжем — и исчезли в беснующихся волнах огня. Долгий надрывный крик взлетел и утонул в шуме и треске пламени.
Ни один во дворе не сделал и шага. Никто не пытался помочь.
Шогол-Ву потрепал по шее белого рогача, храпящего, несмотря на повязку, взялся за повод и потянул к ограде.
Там, у телеги, сидела Ашша-Ри, сидела и держала Клура на коленях. Пыталась зажать рану алыми ладонями.
Он улыбнулся ей, поднял руку, коснулся щеки, пачкая кровью.
Рука упала.
Зебан-Ар стоял рядом, прислонясь к борту, и следил за двором. На этих двоих, казалось, он и не смотрел, но теперь обернулся.
— Пора, — сказал он. — Пора, или чёрный пёс встанет. Дай мне, если не можешь сама.
Ашша-Ри оскалилась.
— Только сделай шаг! Только посмей, и я вырежу твоё сердце из груди. Он мой, и я больше никому не дам его тронуть, никому!
Пламя взвыло и поднялось, закружилось вихрем, заревело. Разгорелось так, что больно смотреть. Налетел ветер, раздувая огонь, разбрасывая белые искры. Пылающий столб потянулся к чёрному небу.
Люди отшатнулись, закричали, побежали, прикрывая головы. Рогачи замычали, беснуясь. Шогол-Ву стряхнул со шкуры огненные капли, навалился на повод, подтаскивая зверя к ограде.
Огонь достиг неба и весь ушёл туда, оставив на земле чёрный и мёртвый дом, и небо просветлело медленно и неохотно.
Глава 27. Встреча
Люди сбились в кучу, как овцы. Никто больше не смотрел, око у соседа на груди, не око. Клур, хмурясь, стоял перед толпой. Чёрные кудри с проседью слиплись от крови, одежда испачкалась, взгляд тёмных глаз был задумчив.
— Ты глуп, старик — он не умирал. Посмотри на его глаза! — горячо прошептала Ашша-Ри. — Они не белые, как у мертвецов.
— Ты позволила сердцу затмить разум, — ответил ей старый охотник. — Ты видела достаточно смертей и видела его рану, Ашша-Ри. Не выдумывай то, чего нет! Потерявший столько крови не может остаться живым. Стоило отправить его к ушам богов, как я отправил других. Время чёрного пса вышло.
— Когда выйдет твоё время, старик, я сама вызовусь перерезать тебе горло. Он смотрит как живой, значит, жив!
— Их глаза тускнеют не сразу, — сказала дочь леса негромко.
Она взглянула на охотницу печально и покачала головой.
Ашша-Ри отвернулась, стиснув зубы, и ничего не ответила. Только отступила на шаг, бросила один или два косых взгляда и потянула в рот перо. Закусила, таясь. Не хотела, чтобы заметили.
Шогол-Ву стоял, опираясь на телегу, и слушал. Он чувствовал, как нептица ткнулась в руку. Не глядя, погладил белую макушку, нащупал два или три выбившихся пера. Зверь переступил с лапы на лапу и прижался к боку головой.
— Враждовать нам больше незачем, — сказал Клур, оглядывая людей. — Всё кончено.
— Для тебя-то может, — раздалось из толпы. — А для нас?
Клур задумался, приложив ладонь ко лбу. Глубокая складка прорезалась между бровей.