Шогол-Ву взял его под локоть, стиснув зубы. Рубаха, местами прилипшая к спине, натянулась, тревожа раны.
— У-уф, потащили внутрь, что ли, — сказал мужик, с трудом наклоняясь и подхватывая Ната с другой стороны. — Пущай проспится. Куда ему в путь-то такому?
— Ага, чего тут, пусть заходят, — недружелюбно добавил хозяин. — Если ты, Ваббе, добрый такой, в свой дом их зови!
— Да будет тебе ворчать, а! Хочешь, чтобы о тебе говорили: выручку, мол, на гостях сделал, а как до последнего медяка выжал, так всех пинком под зад?
— На гостях? Это выродка ты гостем называешь? Соображаешь хоть, что мелешь?
Он перевёл взгляд на запятнанного, сжимая кулаки. Шогол-Ву отпустил Ната, готовясь защищаться, если придётся.
— Спроси, скольких он убил по указке Свартина. А если бы тому и Южный удел захотелось прибрать, думаешь, эти не пришли бы резать нас?
— Склочный ты, Лейт, вот что я скажу!..
Мужик забыл придерживать Ната. Оставшись без поддержки, тот съехал по косяку, опустился на колени и уполз, как зверь, в дымный и тёплый полумрак. Нептица вытянула шею, глядя ему вслед, но тут же отскочила. Дверь распахнулась шире.
Наружу вышли двое, крепкие, на одно лицо, похожие на хозяина, только без седины в русых волосах. Не сговариваясь, поддёрнули рукава.
— Случилось что, отец? — спросил один, глядя на запятнанного из-под бровей. — Помощь нужна?
— Ага, показать гостю дорогу…
— Я не гость. Я хочу забрать спутника и уйти.
Старик, молчавший до этой поры, вышел вперёд. Щуплый и низкорослый, он задрал голову, выпятив седую бородёнку.
— Нрав у тебя, Лейт, самый паршивый и есть, это уж точно! Потому и Трёхрукий на тебя давно махнул всеми руками, что вся даденная удача против такого длинного языка — тьфу! Ты погляди вот, что деется…
Он указал на небо.
— Я такого холма и не припомню, а уж как Двуликий плакал! Случилось что, точно говорю, случилось, и вещун дело говорил, ну так разве время глаза заливать али ссоры затевать? Парень что, лез к тебе? Нет, сказал, вот этот бурдюк с брагой заберу да уйду. Ну так пусть забирает да уходит, тебе же лучше, дурень!
— Учить меня вздумал?..
— Отчего бы и не поучить, раз ума не хватает. Мало бед, зачем новые кличешь? Ты вот лучше бы в дом его зазвал да расспросил, раз идёт от Зелёных угодий, что там со Свартином-то за дела, чего нам ждать. Да помнишь ещё, что путник рассказывал, ну? Этот может, меньше соврёт.
И он указал взглядом на нептицу.
— Ладно уж, — проворчал хозяин, но видно было, поостыл. — Если тебе надо, расспрашивай, но потом…
Он докончил громко, и последние слова предназначались запятнанному:
— Потом он уйдёт, и чтобы я его больше не видел!
Шогол-Ву стиснул зубы. Рука потянулась к ножу, и сыновья трактирщика, проследив это движение, сжали кулаки.
— Охолоньте, парни, а! — замахал на них седобородый.
Тот, что стоял у двери, взял запятнанного под руку и потащил в дом. Шогол-Ву не спорил, ему всё равно нужно было забрать Ната. Тот пытался вползти на скамью у печи. Загудела стренга, свалившись на пол.
Нептица сунулась за ними, успела, протиснулась. Вскрикнула, оборачиваясь — похоже, с улицы её тянули за хвост.
— Куда, тварь поганая? — донёсся голос.
Нептица лягнула ногой — человек выругался — и торопливо прошла в зал, встряхнувшись на ходу. Огляделась, заметила связки грибов у стола трактирщика и потянулась к ним, переворачивая немытые кружки. Те раскатились, гремя — какие пустые, высохшие уже, какие с брагой на дне. Одна замерла у ноги запятнанного, и густой багровый осадок пополз наружу, как язык.
Хозяин показался в дверях, дёргая плечом, злой и хмурый, со следом птичьей лапы над коленом. На рукаве его болтался старик.
— Лейт, Лейт, я тебе из своего кармана заплачу! Сколько скажешь, заплачу, только дай нам потолковать, ну?
— Да чтоб тебя костоглоды задрали! Заплатишь, и отскребёшь тут всё после них, а только я этому ни выпивки не поставлю, ни жратвы, ясно?
— Я не просил еды и питья, — сказал Шогол-Ву. — Я заберу спутника, и мы уйдём.
— А мы не задержим. Ты сядь, сядь, парень, и расскажи сперва про Свартина. Правда, что говорят, будто вы подожгли Заставу с четырёх концов, вырезали там всех, и Свартина заодно, и остались от Заставы только чёрные обгорелые камни?
— Неправда.
— Вот и я думаю, заврался тот мужик, — довольно кивнул старик. — Всех, мол, перебили на его глазах, а как сам жив остался, пояснить не мог. Так стоит Застава?
Шогол-Ву пожал плечами.
— Откуда мне знать? — не торопясь, сказал он. — Я не знаю слухов. Мне нечего рассказать. Дайте нам уйти.