Она находилась на острове или, по крайней мере, полуострове; по обе стороны безлесой местности виднелась вода. Спуститься к берегу было бы проще простого, но именно этого они и ожидали. Береговая линия была смертельной ловушкой. Она поднялась на ноги, мышцы ее ног заныли от напряжения, вызванного высокими шагами по пороше. Будучи спортсменкой на выносливость, она привыкла к боли. Ей было удобно испытывать дискомфорт. Уроженка Монтаны, она также привыкла к холоду и сырости.
Боже, как бы я хотела, чтобы мой брат был здесь. Он бы знал, что делать, подумала она, вспоминая их эпические пробежки по тропам и то, как они подбадривали друг друга в академии джиу-джитсу.
Пустынный тундровый пейзаж означал, что она находится где-то на крайнем севере: возможно, в Скандинавии или на Аляске. А скорее всего, где-то в России. Мужчины, которые ее сопровождали, редко разговаривали, но от них несло турецким табаком. Плотник ее отца был иммигрантом из Белоруссии; запах жженой листвы и пота она помнила. Если это правда, то они переправили ее на восток. Лекарства, которые они ей давали, уже подействовали, а кормили ее на удивление хорошо. Должно быть, они хотели, чтобы она окрепла. Она посмотрела на небо и увидела, что надвигается непогода: свежий снег укроет следы, а густой туман обеспечит ей маскировку. Она зашагала по склону хребта навстречу ветру, чтобы исчезнуть.
Белая мгла продолжалась почти два часа. Охотник вернулся в базовый лагерь, чтобы переждать это время у потрескивающего камина с переплетенным в кожу экземпляром "Медитаций" великого римского императора и философа-стоика Марка Аврелия. Сергей предложил ему бренди, но он отказался, предпочтя горячий чай. Времени для празднования будет предостаточно, а ему не хотелось, чтобы в его жилах не было ничего, что могло бы притупить удовольствие от предстоящего. Он наслаждался вкусом чая, привезенного контрабандой из Китая. Он пристрастился к нему во время одной из своих командировок, заинтригованный ритуалом, историей и системой классификации, которая по сложности могла соперничать с французскими винами.
Откинувшись в удобном кожаном кресле, он стал рассматривать окружающую обстановку. Над камином висел впечатляющий анатолийский олень, которого он добыл в Турции, - свидетельство удачи и упорства. Рядом с ним безжизненными глазами на него смотрел тянь-шаньский аргалийский баран, с таким трудом добытый в высокогорных районах Таджикистана. Каменный очаг обрамляла толстая пара бивней ботсванского слона, каждый из которых весил чуть меньше мифической отметки в сто фунтов; в погоне за ними он прошел по меньшей мере столько миль. Хотя он с нежностью смотрел на эти трофеи, он считал их реликвиями прошлой жизни, подобно медалям, которые он выиграл в спорте в детстве. С тех пор он перешел к более сложным и приятным занятиям.
Он достал из кармана шерстяной рубашки сигарету Dunhill и зажег ее золотой зажигалкой S. T. Dupont, подаренной отцом. Он провел большим пальцем по выгравированному двуглавому имперскому орлу - эмблеме СВР, Службы внешней разведки России; некоторые пережитки царя сохранились даже при коммунизме. Что делать с отцом? Не сейчас. Позже.
Он потягивал чай и представлял себе свой путь. У него оставалось несколько часов дневного света, и было крайне важно найти ее до наступления темноты. В таких условиях она не переживет ночь. От его сапог поднимался пар, когда мокрый снег испарялся от тепла костра. Погода скоро изменится. Этот снег мог стереть ее след, тем более что она была достаточно умна, чтобы использовать ветер в своих интересах. Он позвал Сергея, чтобы тот приготовил собак. Он собирался преподать ей урок страха.
Она исчерпала свой запас хода и быстро покидала остров. Ее путь пролегал через открытую тундру и упирался в зазубренные скалы над ледяным морем. Холод стал всепоглощающим и подтачивал ее желание бежать и выжить. Она промокла с ног до головы в смеси снега и пота и онемела от пояса до колен. Мучительная боль в ногах утихла, что свидетельствовало о наступлении обморожения. Она растирала замерзшие руки под флисовой курткой в тщетной попытке согреть их. Пронизывающий ветер не давал ей покоя, поэтому она перебралась на подветренную сторону острова и начала медленно спускаться по отвесным скалам. Один раз она потеряла опору и проскользила футов пятьдесят, прежде чем смогла остановить падение на небольшом валуне. Ей хотелось продолжать падать, чтобы покончить с этим и лишить преследователей удовольствия лишить ее жизни, но это было не в ее характере. Ее так не воспитывали.
Когда она отчаянно висела на сером утесе, ее глаза нашли его - небольшое пространство под скальным выступом, которое скрыло бы ее от посторонних глаз и защитило от смертоносного ветра. Она сдвинула носок ботинка, пока он не нашел опору, а рукой поискала что-нибудь, что могло бы дать ей опору. Пальцы скользнули в скальную трещину, и она начала пробираться по склону скалы к цели. Дюйм за дюймом, шаг за шагом, она добралась до места. Место было недостаточно просторным, чтобы удержать ее, но это было лучше, чем оставаться незащищенной. Она подтянула колени к груди и втянула руки в куртку, зарывшись головой в флис. Она вдруг осознала свою жажду, истощение и страх. Впервые за много лет она позволила себе заплакать: слезы и всхлипы перешли в звериный рык, когда она осознала, что плачет: она оплакивала собственную смерть.
Облачность поднялась, и снег замедлил свой ход, превратившись в легкую пыль на ветру. Мужчина подвел снегоход к тому месту, где остались ее следы, и подал сигнал Сергею, чтобы тот выгрузил гончих из кузова шестиколесного КамАЗа. Сергей с тоской посмотрел на традиционный для его народа лук, затем оставил его на месте и повиновался своему работодателю. Хотя корякская кровь в его жилах была разбавлена за столетия казачьей интервенцией, насильственным переселением и войной, он все еще чувствовал тягу к родным землям на севере.