— А ты? — таращится черная юбка.
— А я ничего… Фу! Хоть бы помоложе был, а то…
— Дурочка… На будущий год — распределение. Если не будет блата, придется тащиться куда-нибудь в Смолян или в Силистру.
Белая мини машет рукой и задумывается. Я переключаю внимание на Зорку и Пирата, которые сидят неподалеку. Пират рассказывает ей какой-то анекдот, Зорка смеется. Потом он достает записную книжку из нагрудного кармана и что-то записывает. Я смотрю на часы — почти десять. Пора убираться отсюда.
Допиваю коньяк и иду в ванную облить лицо холодной водой. Сую голову под кран, потом глотаю воду и, вытираясь, стою перед зеркалом, поправляя выражение лица. Но в мозгу тяжело, сегодня ночью буду потеть. Когда выпиваю до работы, потом всегда потею.
Возвращаюсь в гостиную и собираюсь предложить Зорке идти домой, но слышу голос Пирата:
— У вас хороший вкус. Откуда у вас эти чулки?
— Правда, — говорит белая мини. — И я хотела вас спросить. Давно хочу купить такие же, но нигде не могу найти.
Черная мини кивает и едва сдерживается, чтобы не фыркнуть. Зорка, довольная тем, какое впечатление произвели ее чулки, осматривает свои ноги.
— Это мне один железнодорожник привез, из Белграда, — говорит она.
— О-о-о!
Пират и обе мини пьяны и не стесняются. Они готовы продолжить игру, но черная мини тоненько смеется, откидывает голову, — просто воет от удовольствия. Белая вторит. Зорка неуверенно улыбается. Пирату удается сохранить серьезное выражение лица. Я хватаю Зорку за руку и поднимаю с места.
— Ты что?
— Пошли.
— Почему?
Она смотрит на меня своими зелеными глазами, зелеными и страшно невинными в эту минуту, а у меня зубы вот-вот раскрошатся, так я их стиснул. Эти там перестали ржать, но Пират, видимо, слишком пьян и не в состоянии соображать.
— Вы похищаете у нас даму, — говорит он. — Это некультурно… Мы тут так хорошо веселились…
Обе мини снова мелко трясутся, припадая друг к другу, и Зорка, заразившись их весельем, тоже смеется. Мне кажется, что вот-вот сойду с ума и начну пинать направо и налево. Но я только наклоняюсь к Пирату и тихо говорю:
— Давай выйдем на минутку.
— Куда?
— Пошли, пошли, я тебе что-то скажу.
Помогаю ему встать. Он подмигивает, дышит мне в лицо!
— Конфиденциальный разговор, а?
Пропускаю его перед собой. Он идет, покачиваясь, точно моряк или ковбой, — по-прежнему не выходит из роли. А может быть, сильно пьян. Зорка тронулась было за нами, но я захлопываю входную дверь у нее перед носом.
На лестничной площадке Пират застегивает пуговицу на рубашке и в глазах его видны проблески отрезвления. Прислоняется к стене, сует руки в карман.
— Ну?
— Хочу сказать, где ты можешь найти лиловые чулки.
Хватаю его за шиворот и дергаю к себе. Он как будто начинает приходить в себя:
— Эй, слушай, рубашку порвешь…
Он пытается разжать мои пальцы, тяжело дышит, побледнел. А у меня пороху на большее не хватает — надо бы двинуть ему, а не могу. Лицо его совсем близко, и теперь оно совсем не пиратское. Обыкновенное лицо, одно из тех, какие я каждый день встречаю на улице, или в кафе, и на вокзале, лицо, как у Кирилла или Шатуна… Не могу, и все тут. Только встряхиваю его, как следует. Мне хочется плакать. Он чувствует мою нерешительность:
— Пусти, а то…
— А то что?
Он ничего больше не говорит — только смотрит покрасневшими стеклянными глазами и держит мою руку за запястье. Я вдруг понимаю всю бессмысленность своего поступка. Если бы он меня ударил, ох, хоть бы он меня ударил, хоть бы толкнул, тогда другое дело… Случилось то, чего я боялся и чего не хотел.
— Ну, и что теперь? — спрашивает Пират с прежним нахальством. Он осмелел и даже подмигивает. — Будем драться или разберемся по-мужски?
— Свинья ты… Грязная свинья.
Я отпускаю его. Собираюсь позвонить, но дверь открывается. Таня, за ней — Зорка. Таня испуганно оглядывает нас:
— Что вы тут делаете?
— Ничего, — отвечаю я. — Знал бы, что среди твоих гостей будут такие типы, не пришел бы. Извини за беспокойство.
— Подожди, — Таня хватает за руку меня, но смотрит на него. — Владко, вы что, поссорились?
— Да как тебе сказать… По пьянке, — бормочет Пират и шмыгает в квартиру.
— Зорка, пошли!
— Минутку! Петьо! — кричит Таня.
Но я уже бегу вниз по лестнице.
На улице Зорка догоняет меня, берет под руку, заглядывает в глаза, а я иду, тяжело дыша и не глядя на нее. Как будто она во всем виновата. Во рту горько, голова чуть не лопается.
— Пешо, — робко говорит Зорка, — что он тебе сделал, что вы поссорились?