Очнувшийся Лайем вопил во все горло, истерически бился, рыдал и икал, пока Риченда, по сигналу Нигеля, не подошла и не взяла его на руки, развеивая его страх, — и наконец уговорила его выпить легкое успокоительное лекарство, приготовленное ею заранее как раз на такой случай. Росана взяла на себя задачу уложить мальчика в постель и оставаться с ним, пока он не успокоится окончательно и не уснет.
Вскоре Конал и Сэйр уже взяли под охрану всех, кого не знали в лицо они сами или Нигель; таких оказалось семнадцать человек, по первому подсчету Конала. Из них девять определенно были замешаны в попытку убийства регента, и пять из этих девятерых были ранены. Из оставшихся восьми Сэйр указал еще двоих, не бросивших оружие во время схватки; и относительно шести остальных пока никто не мог сказать, то ли они виновны, то ли невинны, и с ними предстояло разобраться более тонкими средствами.
Когда люди Нигеля разоружили и связали пленников, и выставили из зала всех, кто там не был нужен в данный момент, и когда поспешно явились врачи, чтобы обработать и перевязать все имевшиеся в наличии раны, — епископ Арилан тоже проскользнул в зал, не узнанный посторонними, поскольку он был одет в простую черную сутану, как рядовой священник. Чтобы предупредить любой фокус, который могли бы выкинуть какие-либо неопознанные Дерини, окажись они в числе пленных, Арилан принес кувшинчик мази, подобной той, которую он использовал в ритуале с Нигелем не так уж много дней назад, — хотя не он сам, а простой человек Сэйр Трэгернский, которому Арилан наскоро объяснил, что нужно делать, подошел к пленным и нанес по капле мази на основание горла каждого из них.
— Она содержит в себе мерашу, — пояснил епископ Дерини Нигелю, в то время как Риченда шла следом за Сэйром, чтобы видеть реакцию каждого из получивших свою порцию мази. — Не слишком большую дозу, но достаточную, чтобы нарушить функционирование сил Дерини, и настолько, что даже тренированный маг не сможет по-настоящему сопротивляться прочтению его мыслей. А для обычных людей это просто что-то вроде снотворного.
— Это мне следовало позаботиться об этом, — проворчал Нигель, понимающе кивая. — Ну, а что будет дальше? Полагаю, мы всех их допросим?
— Не слишком приятная перспектива, но это, конечно же, придется сделать, — согласился Арилан. — Но вам незачем принимать в этом участие, если вы сами не хотите. Риченда предложила объединить усилия, на тот случай, если на чей-то ум наложен запрет говорить с Дерини, чтобы… э-э… не могли быть использованы особые методы Дерини. Тут-то я и приду на помощь. Они не знают, кто я. С невиновными, конечно, мы разберемся быстро, их нетрудно будет отделить. Да и выявить преступных обычных людей несложно. Вы предпочтете просто наблюдать?
— Нет, это как раз то самое, что не раз делал при мне Келсон, — негромко произнес Нигель, и по его голосу было ясно, что принц слегка нервничает. — Мне необходимо получить как можно больше сведений прямо из первых рук, если, конечно, я сумею справиться с этим должным образом. Нет смысла нести на себе ту ответственность, какую на меня возложили, если не попользоваться иной раз и выгодами своего положения, не так ли? А вам не кажется, что и Джехана может изъявить желание присутствовать?
Но как раз в то мгновение, когда он бросил мимолетный взгляд на дверь, из-за которой в течение последних нескольких минут осторожно присматривалась к событиям Джехана, королева исчезла из поля зрения. Риченда, как раз вместе с Сэйром вернувшаяся от пленников, слышала его последние слова и едва заметно улыбнулась.
— Стыдись, Нигель! Ты же знаешь, она еще не готова к этому. Однако дело может оказаться довольно интересным. Некоторые из наших пленников проявляют отчетливые признаки дезориентации.