— Приказал тебе. Ага. Надо полагать, при помощи своей магии, так? — пренебрежительно бросил Кьярд, — Не стоит оправдывать трусость ложью, парнишка.
— Я не лгу, — ровным голосом сказал Дугал — И не зови меня парнишкой. Да, епископ Дункан действительно использовал свою магию — хотя вам, конечно, приятнее было бы думать, что я просто трус.
Кьярд сжал губи и отвернулся в сторону, не сказав ни слова, и Дугал видел, что Кьярд куда тверже убежден в своем, чем даже предполагал Дугал.
Остальные смотрели куда угодно, только не на молодого Макардри, и он видел, что они гневаются на него, смущены его поведением, стыдятся его, и в их умах нет места для других мыслей.
А он не мог позволить себе тратить слишком много времени на объяснения. Он должен был постараться дотянуться до Келсона, и он отчаянно тревожился за своего отца. Но он не знал, сумеет ли он вообще заставить их слушать его.
Нет, со всеми это определенно не удастся, решил он. Но, возможно, это удастся с Кьярдом. Уж наверняка старому воину на самом деле вовсе не хочется верить в то, что Дугал оказался трусом, — ведь это же был Кьярд, который служил его с самого дня его рождения…
— Кьярд, могу я поговорить с тобой один на один? — тихо спросил Дугал, выждав несколько секунд. — Прошу тебя.
— Мне нечего сказать тебе такого, чего я не мог бы сказать при людях моего клана, — холодно ответил Кьярд.
Дугал, проглотив свою гордость, попытался еще раз.
— Ты им все расскажешь потом, — мягко сказал он. — Прошу тебя, Кьярд. Ради той любви, которую ты когда-то ко мне испытывал.
Кьярд медленно повернул голову, и его глаза источали ледяной холод и презрение, — однако он все же поднялся на ноги и пошел следом за Дугалом на ту сторону поляны, где лошади мирно щипали траву. Он остановился возле серого коня Дугала, запустил пальцы одной руки в лошадиную гриву и легко прислонился к плечу коня, в полутьме искоса глядя на Дугала.
— Ну?
Дугал подошел поближе и погладил коня по шее, тщательно обдумывая то, что ему предстояло сказать. Обладая теми умениями, которым уже обучили его Дункан и Морган, он чувствовал себя вполне уверенно в том смысле, что знал: он сумеет установить необходимых психический контакт, что заставить Кьярда увидеть правду; однако он точно так же знал, что пока что недостаточно искусен для того, чтобы сделать это без физического взаимодействия… и что физического контакта Кьярд не допустит, поскольку чувствует себя преданным своим молодым хозяином.
И ему, само собой, не удастся заставить куда более сильного и опытного Кьярда допустить соприкосновение… ведь почти всему, что было известно молодому вождю по части физических сражений, он научился именно у Кьярда.
Но он должен был попытаться наладить психическую связь, потому что даже его не слишком развитые умения могли помочь им объясниться. У Дугала просто не было времени излагать все на словах, ведь каждый его ответ повлечет за собой новые вопросы. Все еще поглаживая шелковистую шею жеребца, Дугал вдруг заметил, что прикидывает — а не может ли живая масса лошади, стоящей между ними, сыграть роль того физического звена, в котором он нуждался… ну, по крайней мере для того, чтобы преодолеть простое телесное сопротивление.
— Кьярд, мне очень жаль, что я причинил тебе боль, — мягко заговорил Дугал.
— Я и не сомневаюсь, что тебе жаль, Дугал, но сейчас, пожалуй, поздновато рассуждать об этом, а?
— Возможно. — Он начал осторожно сливать свое сознание с сознанием коня, протягивая тонкие нити контроля вдоль лошадиных синапсов к человеку, прислонившемуся к жеребцу с другой стороны. Большой боевой конь лишь мягко фыркнул и продолжал щипать траву, ничуть не заинтересовавшись новой формой партнерства, которую налаживал его хозяин. Часть сознания Дугала вдруг заинтересовалась посторонним вопросом: а не потому ли ему всегда так легко удавалось обращаться с лошадьми, что он инстинктивно делал то, что позже его научили делать сознательно и намеренно?
— Кьярд, я… сейчас не время рассказывать обо всем так подробно, как мне самому хотелось бы, — продолжил он. — Но я… есть некий особый тип магической связи, которую Дерини иногда используют. Когда король прошлой осенью был в Транше, он немножко научил меня этому. И именно таким образом епископ Дункан отдал мне приказ.
Он видел, несмотря на темноту, скептическую гримасу, скривившую лицо Кьярда, и как старый помощник вождя пропустил между пальцами прядь лошадиной гривы, совсем не ощущая и не осознавая тонких нитей силы, просочившихся через лошадиный круп и начинавших уже проникать в него самого.