Дугал осмотрел все раны, быстро исследовал все прочие повреждения, со свистом втянул воздух, увидев лишенные ногтей пальцы на руках и ногах отца… Он быстро снял перчатки, в то время как Кьярд атаковал кандалы, стягивавшие руки Дункана позади столба, — но Дункан покачал головой, когда Дугал хотел заняться его ранами.
— Нет! Мераша! — слабым голосом предостерег он, почти не осознавая того, что Роджер уже поддерживает его под руку слева, а Кьярд взламывает замки кандалов острием пограничного кинжала. — Скажи Аларику… это важно…
Но напряжение оказалось слишком велико для него, после всего, через что ему пришлось пройти, и он наконец провалился в благословенное беспамятство. Когда же оказалось, что кандалы не желают достаточно быстро сдаваться под напором Кьярда, Дугал положил руку на одно из колец и бросил все силы своего ума на упорный механизм, забитый золой и пылью, — и в этот момент его совершенно не заботило, кто может увидеть результат его действий и понять, кто он таков на самом деле.
— Лорд Дугал? Вы? — задохнулся от изумления Роджер, когда железное кольцо распалось… но Кьярд и глазом не моргнул.
Когда второе кольцо кандалов раскрылось, освободив оба запястья Дункана, и Кьярд с Роджером подхватили на руки бесчувственное тело Дункана, связанный Лорис изо всех сил вытянул шею, — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дугал одним лишь прикосновением сбрасывает с Дункана ножные кандалы.
— Дерини! О, Боже, так ты тоже Дерини!
Дугал, уже помогавший Кьярду и Роджеру уложить Дункана на наспех сооруженные носилки, не удостоил Лориса даже взглядом; для него в этот момент куда важнее было устроить отца поудобнее, не задев по-прежнему торчавшие из его тела стрелы.
— Верно, Лорис, верно. Я Дерини, — небрежно ответил он. — И епископ Дункан мой отец. Так что помолись-ка лучше о том, чтобы он остался жив, — добавил молодой вождь.
— А, так значит, у еретика Дерини есть ублюдок Дерини! — успел прошипеть Лорис, прежде чем один из пограничников Дугала заткнул ему рот кляпом. Но его слова были почти заглушены изумленным шепотом тех, кто так же, как Лорис, даже не подозревал ничего подобного.
Но Дугала сейчас ничто не интересовало, кроме его отца; он помог Кьярду и Роджеру унести по-прежнему не приходившего в сознание Дункана подальше от столба, за пределы круга тлеющих и догорающих дров, и его нисколько не беспокоило то, что еще до наступления ночи вся их армия узнает его тайну.
А битва вокруг них тем временем не утихала, только она теперь шла сразу в нескольких местах, поскольку армия Келсона разбросала отряды Меары и наголову разбила ошеломленных наемников. Когда враг начал отступать Келсон применил ту же тактику, которую он использовал в Талакаре, хотя и в куда больших масштабах, и его чрезвычайно подвижные копьеносцы и тяжелая кавалерия постепенно отделяли отряды меарцев один от другого и забирали их в кольца окружения, предлагая либо погибнуть, либо сдаться в плен, — а появление верховых лучников быстро давало понять врагу, что с выбором следует поспешить.
Морган, видевший, как Дугал своим изумительным рывком разбил все планы Лориса, тут же взялся всерьез за Горони, стремясь окончательно повергнуть его, — и даже сумел удержаться сам и удержать своих людей от того, чтобы нанести преступному священнику серьезные повреждения, когда им наконец удалось захватить его. И наконец сам Келсон, во главе отряда рыцарей, сумел припереть к стенке Сикарда.
— Лучше сдайся, Сикард, — закричал Келсон, когда увидел, что Сикард упорно гонит своего усталого коня, пытаясь найти выход из круга королевских солдат, и те люди, что еще оставались с ним, также лихорадочно ищут возможность бегства.
Возле Сикарда оставалось около двух десятков рыцарей, а отряд Келсона превышал их число как минимум в три раза; среди воинов Сикарда было немало мелкопоместных лордов и даже рыцарей более высокого положения. Усталые и отчаявшиеся, они плотным кольцом стояли вокруг принца, обернувшись лицом к врагам. Но хотя они держали наготове все свое оружие и явно были готовы принять последний бой и полечь на поле сражения, Келсон решил, что на сегодня довольно крови и убийств, и что нужно по крайней мере попытаться найти более мирное решение.
— Говорю тебе, сдавайся! — повторил король. — Тебе просто незачем больше сражаться. И у тебя нет надежды сбежать, Сикард. Если не хочешь сдаваться ради самого себя, сдайся ради блага твоих солдат, они ведь только в том и виноваты, что последовали за плохим вождем!