Ко всему этому Степа вскоре привык и стал внимательней за столом, чем и вызвал одобрение деда:
— У этого парня есть разум, не как у нашего Володи.
Степа ему полюбился еще и потому, что, возвратясь из школы, шел к ним во двор и смотрел, как они делали кадки. Иногда просил инструмент и пытался помочь. Ваня обычно обстругивал заготовленные для кадок толстые чурбаки или подавал и приносил что-нибудь взрослым. Степа же старался делать то же, что и мастера. Заметив это, дед дал ему маленький чурбачок и поручил сделать бабушке Олене кадочку для масла.
— Грамоте обучишься или нет, неизвестно, а тесать и строгать научиться надо, — сказал он. — В жизни все пригодится. Эрзянскому человеку грамота может и не пойти впрок, — писарем его не поставят, попом не возьмут.
Степе и самому не очень-то нравилось ученье. Сиди за партой и смотри, что пишет учитель мелом на черной доске, висевшей на стене. Он, Степа, и сам может написать не хуже учителя, запомнил от отца. Ему очень надоедало реветь вместе со всем классом: «А-а-а!» Бы-ы-ы!» Куда лучше возиться около деда с кадками. Он ожидал, что в школе, в первый же день, дадут ему букварь и станут учить читать. Но букварь ему не дали и через неделю. Учитель раздал всему классу черные дощечки и круглые длинные камешки, которые называются грифели. Степа тут же нарисовал на этой дощечке коня с выгнутой шеей и верхсидящего человека. Рисунок увидел рядом сидящий мальчик.
— Вай! — воскликнул он. — Прямо настоящая лошадь.
Посмотреть на эту лошадь потянулись со всех сторон. Поднялся шум.
— Что у вас там такое? — спросил учитель.
— Лексей Ваным, посмотри-ка, что сделал Нефедкин Степа! — крикнул один из школьников с задней парты.
— Что он сделал, разбил доску?
— Не разбил, коня нарисовал!
Учитель подошел к парте, за которой сидел Степа, взял из его рук грифельную доску, посмотрел на рисунок, вернул ее обратно и спросил:
— Кто тебя научил рисовать?
Степа молчал. Его никто не учил рисовать. Сначала дядя Охрем вырезал для него из дерева лошадок, волков, собак. Отец списывал из псалтыря деда Охона красивые буквы. Пробовал списывать и он. Потом рисовал углем, мелом на потолке, на дощечках, где попало.
Учитель не дождался от Степы ответа, сказал:
— Когда с тобой разговаривает учитель, надо встать. Ты разве забыл об этом?
Степа не забыл, он просто не догадался встать.
— Кто же все-таки научил тебя так рисовать?
— Сам! — сказал Степа.
Школьники засмеялись.
— Посмотрите-ка на него, сам себя научил рисовать! — воскликнул один мальчик.
Степа застеснялся, наклонил голову. Учитель стер с доски рисунок и сказал:
— Когда уроки кончатся, не уходи домой, я с тобой хочу поговорить. На этой доске следует писать, а не рисовать, что тебе вздумается. И писать лишь то, что я скажу.
Басистый голос учителя Степе казался сердитым, да и не только ему. Смех в классе сразу же смолк, сделалось тихо. Степа стоял за партой не шелохнувшись, смотрел вниз.
Когда учитель возвратился к своему столу, рядом сидящий мальчик шепнул Степе:
— Покажет он тебе за самовольство, в другой раз будешь знать, как рисовать на доске. Обязательно поставит на колени, а под колени насыпет гороху.
— Хорошо, если гороху, — подсказал мальчик с задней парты.— А то еще поставит на ореховую скорлупу!..
Как только окончился урок, Степа взял из парты шапку и убежал домой, к деду Ивану, не дожидаясь конца занятий.
Дома Володя с удивлением спросил его:
— Разве вас уже отпустили?!
— Отпустили, — нехотя ответил Степа.
Не мог же он сказать ему, что убежал с урока. Второклассники в школу ходили после обеда, когда первоклассников отпускали по домам. Володя заторопился в школу. Степа пошел во двор к деду и принялся за свою маленькую кадку. Возился он с ней до возвращения Володи из школы. Тот, бросив сумку с книжками, вышел к Степе. Во дворе в это время, кроме него, никого не было. Дед и дядя Проня кончили работу и ушли отдыхать.
— Ты зачем обманул меня? — спросил Володя.— Сказал, что отпустили, а сам, оказывается, убежал.
Степа молчал. Ему и без того было муторно, а тут еще Володя пристает с расспросами. Голос у него пискливый, словно он вот-вот расплачется.
— Чего же ты молчишь? Обманул меня и молчишь. Из-за тебя я пошел в школу на час раньше, — не отставал Володя.
— Учитель хотел меня оставить после уроков, вот я и убежал, — сказал Степа.