Владислав Лесков
Сын Гора
Главное оружие старателя – это переносной погружной насос.
Нужно только успеть добежать до прибрежной кромки и закинуть насос подальше, пока тебя не сожрала какая-нибудь метановая тварь. А потом сиди себе в глайдере и смотри по приборам, как заполняются баки транспортника жидким метаном.
Затем лети на базу, сдавай метан по баррелям в газохранилище, откуда он будет доставлен на Землю, получай свои денежки. И не вспоминай, сколько старателей сожрали обитатели океанов.
Семен и не вспоминал. Какое ему дело до тех несчастных бедолаг. Сезон диких старателей длится недолго, всего какой-то месяц. Затем прибывают корабли корпораций, ведущих промышленную добычу, и гонят старателей ко всем чертям, запуская в океаны свои ненасытные щупальца.
Правительство не в силах обеспечить всех поселенцев Лун Сатурна работой.
Хорошо, что еще можно арендовать транспортный глайдер. На этом милости правительства заканчивались.
Семену еще повезло: продав все отцовское наследство, он сумел купить собственный глайдер. И теперь он и пара таких же предприимчивых ребят вроде него образовали старательскую артель. Так было легче бороться с давлением корпораций.
Нога нестерпимо болела. Семен достал из кармана куртки портативную аптечку и сделал инъекцию. Правительство ограничивало рост диких старателей тем, что давало разрешение спускать насос в океан только с прибрежной кромки. А в океанах Нептуна водилось множество тварей с головами рыбы и животных, зачастую такая тварь хватала за ногу зазевавшегося старателя и тащила к себе в нору, устраивая пирушку. Потому в старатели шли самые отчаянные или отчаявшиеся поселенцы.
Раздался зуммер, возвещающий, что баки транспортника уже полные и пора возвращаться домой, но что-то заставляло Семена оставаться на месте. Он всматривался вдаль океана, в его слегка волнующуюся гладь. Словно океан хранит какую-то свою необычную тайну и хотел бы поведать ее стоящему на его берегу человеку. Только время тайн еще не пришло. Оно придет в свое время. А пока лишь все та же гладь да свинцовые облака собирающейся грозы.
Семен нажал на пульте зеленую кнопку, и глайдер приземлился недалеко от побережья. Его массивные стальные ноги почти наполовину погрузились в прибрежный песок. Семен закинул сумку на плечо и поспешил к кораблю.
Грозы на Нептуне – зрелище красивое, но слишком опасное для одинокого путника. И уж совсем не стоит рисковать добытым метаном.
Семен залез в кабину глайдера, проверил по приборам заполнение баков, исправность навигации и взял курс домой. Он летел над океаном к стартовой площадке, которая выбросит его за атмосферу планеты, позволив тем самым сэкономить топливо. По стеклу уже стучали капли метанового дождя, и вдали виднелись всполохи начавшейся грозы. Главное, чтобы сейчас на площадке не было очереди из таких же бедолаг, как он, стремящихся поскорее покинуть Нептун, пока не разбушевалась гроза. К его удовлетворению, площадка была пуста. «Сегодня мне везет», – заметил Семен, очевидно, что он остался последним.
Он развернул глайдер и тихо въехал на посадочную платформу. Все приборы на платформе работали. Семен пересел в гравикомпенсационное кресло и закрыл стекло капсулы. Мерно заурчали моторы и механизмы, откачивая воздух из капсулы и вливая в вены человека раствор. Перед глазами поплыли образы, и Семен погрузился в сон.
Все, что нужно было, он сделал, теперь дело стартовой площадки.
Под ее массивными железными ногами разгоралось сине-голубое пламя, которое и выбросит его глайдер за пределы атмосферы планеты.
Платформа, разложив гравитационную составляющую на компоненты, должна была выбросить транспортный глайдер на орбиту, там, на высоте, должны были включиться маршевые двигатели и проснуться пилот, но ничего этого не произошло.
Семен падал долго, настолько долго, что ему казалось, прошли десятилетия.
Перед глазами вертелся какой-то сонм неведомых зверей, метановый океан пытался проглотить утлое суденышко с белым парусом, на котором упрямый старик отчаянно боролся с огромной рыбиной. Все вертелось, словно калейдоскоп событий времен и пространств.
Не покидало странное ощущение, что это происходит не с ним.
Он попытался открыть глаза. Нестерпимая боль звенела в ушах, отдавала в виски, перетекая в затылок. Смерть, забвение или нечто другое, неизведанное.
Где тот предел, за которым сознание разлетится на тысячи осколков, и придет спасительная пустота. Предела не было. Он пошевелил пальцем, как ни странно, это получилось.