Тогда её успокаивала мать, но сейчас рядом не было никого. Казалось, прошли часы, прежде чем у неё кончились слёзы. Она была вымотана, слишком устала, чтобы беспокоиться, и слишком онемелой, чтобы что-нибудь чувствовать. Пенни закончила одеваться, и решила, что с тем же успехом может пойти работать. Прежде чем уйти, она прибрала кровать, и убрала свою запасную одежду. Маленький клочок бумаги упал за прикроватный столик незамеченным, когда она подняла свою ночную рубашку.
Она нашла Мири, и сказала, что готова к работе, надеясь, что старшая горничная не будет слишком злиться на то, как долго она спала.
— Ничего, девонька, ты вчера хорошо поработала, и мы не давали тебе покоя ещё долго после того, как все остальные пошли спать, — сказала женщина, казавшись по-настоящему благодарной ей. — Буду рада, если ты сбегаешь прачечную, и немного поможешь там, — приказала она. Приказы Мири всегда имели форму просьб, как начальница она была милее многих других.
Пенни была рада сделать это, что угодно, лишь бы чем-то заняться. Она постоянно держала себя в движении, работая не покладая рук весь остаток дня, отчаянно пытаясь не вспоминать. Но как бы она ни работала, её разум постоянно возвращался к случившемуся каждый раз, когда она давала мыслям волю. Хуже всего было после обеда, ей пришлось стелить свежие простыни в комнаты для гостей. Каждый шаг наполнял её ужасом, и она молилась, что жилец в одной конкретной комнате будет отсутствовать.
К счастью, его в комнате не было. Она как можно быстрее поменяла простыни, но не могла не заметить оставшуюся на них кровь, а также оторванный кусок, соответствовавший её повязке. Она закончила в комнате менее чем за пять минут, и её сердце всё ещё колотилась, когда она подошла к лестнице. Думая, что наконец оказалась в безопасности, она наткнулась на Дэвона, поднимавшегося вверх.
Она чуть было не бросила всё и не бросилась бежать, но Пенни была сбита из более крепкого теста. Стиснув кулаки и сжимая стопку простыней, она нацепила на лицо маску равнодушия. Пенни уже миновала его на лестнице, когда услышала его голос:
— Пенни, — сказал Трэмонт. Она остановилась, отказываясь оборачиваться. — Не думай, что между нами всё кончено, — ледяным голосом сказал Дэвон. — Прошлая ночь была лишь началом. Уже скоро твой сын кузнеца будет холодным трупом. Даю тебе слово.
Она спиной чувствовала его взгляд, и страх сжал её сердце железной хваткой. У себя в голове она увидела лежащего в поле Мордэкая, его тело изломано, кровь течёт из его носа и рта, пока он с трудом дышит. Дэвон стоял над ним, улыбаясь, с убийством во взгляде. Видение было таким мощным, что заставило её ахнуть, и она инстинктивно поняла, что оно сбудется. В ней зародилась ярость, первобытное животное бешенство, она не думая развернулась, кидая перед собой стопку белья. Возможно, это отвлечёт его на секунду. Секунду — всё, что ей нужно, она потянет его вниз. Если падение не убьёт его, то она сама с ним покончит.
— Эй! А меня-то за что! — донёсся знакомый голос. Дэвона уже не было, на его месте с удивлённым видом стоял Маркус. Простыни врезали ему прямо по лицу, и рассыпались по полу. Наполнявший её силой гнев сошёл на нет так же быстро, как появился, оставив её опустошённой. Тут она чуть было не потеряла равновесие, но рука Марка схватила её за плечо, не дав ей упасть. — Ты в порядке, Пенни? — спросил он обеспокоенным голосом.
— Да, да, я в порядке. Я просто сегодня сама не своя, — произнесла она. Слова не могли описать, насколько не своя она сегодня на самом деле была.
— Тогда я не буду спрашивать про бельё — я догадался, кто тебя так разозлил, — дёрнул он головой в сторону, куда должно быть удалился Дэвон. — Я всё равно хотел с тобой поговорить, Пенни. Тебе нужно кое-что знать.
Она посмотрела ему в лицо, удивившись серьёзности, которую там обнаружила. Марк обычно был самым легкомысленным из её друзей.
— Что такое?
Марк несколько мину объяснял, что произошло на приёме прошлым днём. Подробно описав неприятности, которые, по его мнению, ожидали Мордэкая. Она онемело кивнула, всё сходилось. Он продолжил:
— Пенни, тебе надо понять, насколько он опасный человек… он не понимает шуток, и не терпит непокорности. Если бы он стоял на моём месте, когда в меня полетели простыни, то для тебя всё обернулось бы плохо. Хуже, если он узнает, что ты как-то связана со мной или Мордэкаем, он попытается использовать тебя, чтобы добраться до нас. Ты понимаешь?
«Он уже использовал меня, Маркус. Использовал меня, и выбросил», — подумала она.