— Выглядишь ты ужасно, — сказал я. Эти слова привлекли её внимание, и её взгляд метнулся к моему лицу. До этого момента она, наверное, думала, что я был мёртв, или почти мёртв. У неё внезапно вырвался невольный смех, превратившийся во всхлип.
— Я думала, тебя уже нет, — тихо сказала она. Что-то в положении её головы сказало мне, что она не могла меня видеть, и я осознал, что в комнате было темно. Кто-то заколотил в дверь.
— Тебе лучше на это ответить, пока Дориан не вышиб дверь, — сказал я. Ну, или хотел сказать, но говорить мне всё ещё было трудно, я сумел прохрипеть «дверь», и я думаю, что она меня поняла. Мягкие губы коснулись моего плеча, а потом её уже не было рядом.
Пенни открыла дверь, обнаружив в коридоре дико глядящего Дориана. Рядом с ним она увидела Роуз. Когда свет из коридора пролился на неё, Дориан шагнул назад, и повернул голову в сторону.
— Судя по звукам, тебе нужна была помощь, — сказал он, внезапно оробев. Пролившийся из коридора свет обнаружил раздетое состояние Пенелопы.
Это её смутило, но у неё не было времени потакать своей стыдливости, поэтому она лишь скрылась за дверью.
— Он кашляет кровью. Роуз, не могла бы ты принести полотенца и воды? Дориан, ты можешь постоять снаружи.
Дориан уже смотрел в обратную сторону, когда Роуз ответила:
— Я немедленно прикажу их принести. Дориан позаботится, чтобы никто не вошёл, так что оставь дверь незапертой для меня, — сказала она, и сразу же ушла.
Закрыв дверь, Пенни подошла к столу у стены, и зажгла стоявшую там лампу — свечи уже догорели, оплавившись до состояния огарков. В тёплом свете она увидела Мордэкая, всё ещё лежащего на полу, окружённый тёмными пятнами крови. Он был бледен, а его лицо было как сама смерть, но дышал он вроде бы легче. Присев рядом с ним, она попыталась оттащить его от испачканной части пола, потом расправила одеяло, заново расстелив его на кровати. Оно каким-то чудом осталось по большей части незапятнанным.
Несколько минут спустя вошла Роуз, неся ведро и несколько больших полотенец, у двери стоял Дориан, держа второе ведро и разнообразные тряпки. Он смотрел в пол, пока Роуз не забрала его ношу, а потом захлопнул дверь. Вместе две женщины положили Мордэкая на бок, положив подушку ему под голову, чтобы ему было легче дышать. Затем они отмыли кровь с пола, насколько это было возможно.
В какой-то момент две женщины посмотрели друг на друга, и Пенни заполнило чувство благодарности. «Вот, какое оно — истинное благородство», — подумала она, глядя на Роуз Хайтауэр. Она никогда не встречала дворянку, обладающую такой решительностью и добротой.
— Я никогда не забуду то, что ты для меня сделала, — сказала Пенни. Она не знала, что ещё сказать.
— Ты вся в крови, — ответила Роуз, подняв полотенце, чтобы стереть пятнышко на лице Пенни. — Тебе помочь его отмыть?
— Нет, спасибо, я справлюсь сама, — ответила ей Пенни.
Когда Роуз покинула комнату, Пенни взяла второе ведро и несколько всё ещё чистых тряпок, и начала осторожно протирать тело Мордэкая, смывая всё, что пятнало его кожу. Это заняло довольно долгое время, и всё это время он держал глаза закрытыми, будучи слишком слабым для возражений. Когда она отмыла его настолько, насколько могла, Пенни подошла к зеркалу, и начала работать над собой.
Я проснулся несколько часов спустя лежащим на холодном полу, где меня накрывало небольшое одеяло. Я бы дрожал от холода, но к моей спине прижималась Пенни, и её тепло согревало меня. Я попытался сесть, и миг снова стал качаться вокруг меня. Я снова закашлялся, но в этот раз я сумел дотянуться до ночного горшка, и не запачкал всё вокруг.
Тёплая ладонь легла на мою руку:
— Давай я помогу тебе забраться обратно в кровать, — сказала Пенни. Я думал, что смогу и сам, но это оказалось не так. В итоге Пенни затащила меня туда исключительно собственными силами, продев руки у меня под мышками. По мне прокатилась агония, когда мои рёбра взяли на себя часть нагрузки, и это дало мне силы помочь ей моими ногами. Наконец я оказался в кровати, и она накрыла меня одеялом.
— Пенни, тебе не нужно делать всё это для меня, — сказала я ей, когда она склонилась надо мной, её тёмные волосы качнулись у её лица водопадом локонов. Моя способность говорить поразила даже меня самого. Она странно на меня посмотрела, широко раскрыв глаза, поднеся своё лицо близко к моему. На миг время остановилось, его течение удерживала сила, которую я не мог понять, пока наконец Пенни не прижала своё лицо к моему, мягко поцеловав меня.
— Я буду делать что захочу, Мордэкай Элдридж, и ни смерть, ни герцоги, ни доктора не удержат меня от тебя, — заявила она. Тут я мог бы заплакать, но я был слишком слаб, а тело моё пересохло. В моей голове промелькнула тысяча ответов, но у меня не было ни времени, ни сил на то, чтобы их произнести.