Дориан происходил из крепкого рода — старший Торнбер поморщился, и схватил своего убийцу. Подтащив его поближе, он вогнал в нападавшего свой меч, прежде чем упасть вместе со своим умирающим врагом. Когда его отец пал, я услышал сорвавшийся с губ Дориана крик — звук, который я никогда не забуду, — но тут уже было ничего не поделать. Лорд Торнбер был мёртв.
Дориан сразил второго нападавшего, и мог бы броситься обратно в драку, но Герцог остановил его, положив ладонь ему на плечо. Вместо этого они перепрыгнули через последнего сражённого нападавшего, достигнув нашего строя. Я увидел лицо моего друга, когда он прошёл мимо меня — забрызганный кровью, с текущими из глаз слезами. Я бы поговорил с ним, но у меня не было слов, а убийцы навалились на нас сильнее.
Герцог взял себе меч, и строй усилился Дорианом в наших рядах, но нас всё равно было едва больше тридцати, а в зале перед нами было несколько дюжин, даже пожалуй сотня одетых в чёрное убийц. Закончиться это могло лишь кровью, и не в нашу пользу. Пока мы сражались, я увидел, как некоторые женщины и благородные леди поднимали мечи павших и поддерживали строй. Среди них были Роуз и Пенни. Я увидел, что даже Ариадна вооружилась, хотя в битву вступать не пыталась.
Дженевив Ланкастер стояла позади нас, крича на тех, кто не мог или не хотел сражаться, организуя их для постройки баррикады из столов и сломанной мебели — когда я увидел это, у меня появилась идея, которая могла либо спасти нас, либо вызвать мою смерть от перенапряжения. С тех пор я усвоил, что мои идеи всегда имеют такой смешанный эффект.
Глава 20
Традиционно волшебники известны отнюдь не за свою способность к исцелению. Причина заключается в сложности этой задачи. Немногие маги учатся направлять свой взор внутрь таким образом, чтобы воспринимать и понимать внутреннюю работу тела; те же, кто это делают, выясняют, что попытки манипулирования внутренними процессами чаще приносят вред, чем пользу. С другой стороны, направляющие не опираются на свою собственную силу или интуицию, а на своего бога. Благодаря этому большая часть актов магического исцеления приписывается божьим избранникам и святым людям. Это отнюдь не означает, что волшебники не могу лечить — истории известно некоторое количество опытных магов, являвшихся целителями, но они являются исключением. Большинство мало что может помимо закрывания порезов кожи, некоторые способны исправить сломанные кости, но немногие обучаются тонкости, необходимой для исцеления чего-то помимо этого.
Мы отступили за импровизированную баррикаду из упавших столов и сломанных стульев. Назвать её баррикадой можно лишь с некоторой натяжкой, должен признать, но она дала нам небольшое преимущество. Она препятствовала нападающим, позволяя нам проще убивать или ранить их, пока они пытались перебраться через перевёрнутую мебель. Они ненадолго отступили, чтобы скоординировать последний рывок, и бой приостановился.
— Дженевив! — крикнул я Графине. — Мне нужна твоя помощь, у меня есть план.
Она кивнула, и быстро подошла ко мне. Дженевив видела достаточно, чтобы осознать: что бы я ни сделал, это было лучше, чем альтернатива.
— Что мы можем сделать? — спросила она меня.
— Возьмите из огня сгоревшие брёвна. Мне нужна черта от одной стены помещения к другой, настолько прямая, насколько возможно, — сказал я ей.
Потребовалось ещё несколько слов, чтобы объясниться, но наконец она поняла меня, и сразу же отправила людей в обе стороны помещения, собирая сгоревшую древесину, чтобы прочертить линию.
Журнал Вестриуса упоминал о том, как великие волшебники прошлого использовали свою силу, чтобы создавать огромные щиты для защиты зданий или людей в военное время. Часто необходимое усилие убивало их, особенно если они делали это без надлежащей подготовки. Мои собственные эксперименты уже показали мне, как много энергии требовалось, чтобы сделать что-то без слов, в отличие от совершения того же с применением оных. Я уже знал нужные для создания щита вне моего тела слова, но был и другой способ увеличить эффективность — использовать символы или отчётливо начерченные линии, наподобие круга призыва. Я не был уверен, насколько мне могла помочь простая черта, но повредить она точно не смогла бы.