И вот ехали они этак, ехали, полдня уже проехали, и захотели наконец пообедать. Останавливают они обе кареты, Эмма достаёт колбасу там, шнапс, курицу… А Франц раскрывает один из баулов, чтобы достать оттуда посуду. Глянул он внутрь баула — и чуть было не дал там дуба! Внутри же Дундур проклятый спал, оказывается!
Высунулся он оттуда, зевнул сладко, с хрустом потянулся и спрашивает Франца весело:
— Что, господин барон — уже приехали? Никак и вправду уже Германия?..
Заорал Франц, руками замахал и из кареты вывалился мешковато.
— Ты-то как здесь оказался?! — истерически он завизжал, — Мы же тебя с собою не приглашали!
— То есть как это?! — восклицает силач, — Я ж к тебе работником на год нанимался? — Нанимался. Куда ж я без вас-то! Послужить вам всегда ведь я рад, ага…
Пришлось всей беглой кавалькаде назад возвертаться.
Смирился Франц с горькой мыслью, что как ни крути, а придётся ему от чёртового силача откупиться. Взял он золотишка из своей кубышки, в мешочек его насыпал, Слепня позвал и ему говорит:
— На, сын рыбака Дундур, свою плату за службу. Отпускаю я тебя раньше срока. Ты мне более здесь не нужон.
Подкинул Дундур в руке золото и на барона взгляд недоумённый переводит.
— Опа-на! — он восклицает, — Да разве ж это мешок, барон Франц?! Это ж мешочек. Мешочишечка даже… Не-ет, я на такой откуп не согласен! Или вот такой мешок подавай, — и он вытаскивает из-за пазухи мешчище громадный, — или я тута останусь, при вас!
Что тут было делать несчастному Францу! Понял он вдруг отчётливо, превозмогая свою жадность, что смерть его летает не за горами. Собрал он в спешном порядке всё своё золото, какое было ценное добро из имения пораспродал — а всё равно выходит ведь мало.
Тогда кликнул он клич по знакомым своим и родственникам, и целый баронский сходняк на сбор у себя созвал. Так, мол, и так, он помещикам объясняет: если вы не скинетесь всем кагалом да не наполните золотом вот этого мешка, то тогда не только я, но и вы все пропали!
Рассказал он баронам чёрным про наказание сиё божье, про чёртового этого силача Слепня, и весьма крепенько своим рассказом их озадачил. Не поверить они Францу не могли, ибо не тот он был мужик, чтобы бредни здесь измышлять. Но и поверить в неуязвимость простого парня им как-то не хотелось.
Ну и золота своего было им жалко — это вообще-то, было во-первых!
— Нет, — покачал головою самый старый барон, — что-то мне в эту ахинею не верится. Давай-ка его слегка проверим! Где у тебя ружьё на лосей да на медведей?
Принёс ему Франц заряженное ружьё, и этот барон не шибко доверчивый то ружьишко у него берёт. Вышли они всей гурьбой на балкон, глядь — Дундур по дворику, посвистывая, прохаживается. Прицелился барон этот в него моментально — ба-бах! — и пулю смертоносную ему в лоб посылает.
Только что это?! Дундур-то и не думает падать замертво! Он лишь рукою пред собою махает и орёт удивлённо нечестивой компании:
— Гляди-ка, Франц — какие мухи у нас по двору летают! Во — над самым ухом одну я споймал! И какая же она горячая, вай!
Неудачливый убивец, то слыша, аж ружьё из рук выронил.
А баронская банда возвертается тогда назад, в гостиную залу, и с видом общим похоронным таковое решение принимает:
— Это точно не человек! Это сам дьявол!.. А от дьявола золотом откупаются, не так ли? Придётся нам всем соборно мешок этот чёртов набрать, а иначе нам амба, факт!
Бросились бароны по своим имениям и замкам, и всё своё золото в поместье Франца они доставили. Набился мешок громадный под самую завязку, и настал срок с Дундуром Францу расплачиваться. Погрузил Слепень то золото на телегу и в дом родной, напевая, поехал. А потом всех бедняков окрестных он оповестил и тем золотом щедро нуждающихся наделил.
Себе же не оставил он даже монеты. «Э-э! — смеётся весёлый богатырь. — Не для того ведь я на свет народился, чтобы золото в кубышке копить. Есть у меня и поесть чего, и попить, есть на плечи чего накинуть, да голову где приклонить — мне и того довольно. Я ведь, в отличие от вас, человек вольный!»
Ибо видел он, что не все оказались делёжкой богатства довольны. Некоторым казалось, что их несправедливо обделили, и уходили они оттуда хоть и с золотом в кармане, но злыми. У многих же жадность в очах загорелась, и это алчное пламя ничуть не отличалось от того пламени, что видел Дундур в глазах Франца. «Да-а, — невесело подумал силач, — видно, отняв у грабителей их богатства, я не усмирю в людях самого стяжательства. Надо мне будет главный корень людского зла вырвать попытаться — сразиться я должен с самою Марою!..»