- За…за мной…гнались, – как-то неуверенно прозвенел в пространстве ее тонкий голосок и, почти одновременно с тем, по периметру опушки зазвучал отчетливый треск.
Бальтазар резко вскинулся, заходя ей за спину, непроизвольно подбираясь и вставая в защитную позу, на автомате заслоняя ее собой.
«Вампиры…четверо… Смертники!», само всплыло в голове. Он почувствовал, как отчетливо полыхнули огнем его волосы, резцы стали острее, а на пальцах проступили кошачьи когти:
- Пр-р-р-рочь! – проревел он в темноту леса, оскаливаясь, - Она моя!
С последним звуком его голоса небо вспыхнуло, огораживая поляну от леса целым частоколом молний. Обходя деревья, молнии точечно били по земле, оставляя вздыбленные земляные комья с узором из обугленной травы.
Дельфина испуганно ойкнула, отчего-то не пускаясь дальше в бега, а разворачиваясь к нему, прильнула к его спине, отчаянно обнимая. Она снова доверчиво зажмурилась, отдаваясь во власть тактильных ощущений от его близости. Под пальцами прощупывался каждый кубик его напряженного поджарого пресса, настолько горячего, словно она опустила руки в кипяток. Вот только жар не ранил, а окутывал, мягко обволакивая покалывающие фаланги. Хотелось, чтобы это тепло проникло в каждую клеточку, согревая всегда раньше такую холодную плоть. Ей мерещилось, будто кровь в венах вдруг запела, наполняя голову чарующей, древней, будто знакомой, но давно забытой мелодией.
Вампирша потерлась щекой о его ребра сразу под правой лопаткой, собирая с плотной загорелой кожи будоражащий мускусный мужской аромат с нотами землистого мха, влажного лиственного леса и яркого щекочущего ноздри сандала.
«Он сказал «Моя», как хорошо, что он сказал «моя», порхало счастливыми бабочками в грудной клетке, устремляясь кипучей лавой по солнечному сплетению к впадине пупка и странно ниже, туда, где впервые Дельфина явственно ожила. Нет, ни один из вампиров, что повстречала она здесь или еще дома, не волновал так, как этот мужчина, которому хотелось верить.
- Они не отступят, - пискнула она все ближе вжимаясь в него, и распахнув веки оттого, что вдруг показалось, будто серебряная яркая искра только что промелькнула по его коже у самых ее глаз.
Удивительные искрящиеся серебряно-оранжевые линии действительно испещряли всю его спину, странно вились, двигаясь по лопаткам и плечам живым рисунком, который она никак не могла собрать воедино. Дельфина никогда не видела ничего подобного. Мужчина в ее объятьях развернулся к ней лицом, не высвобождаясь из кольца ее рук. Его кисти мягко поймали ее за подбородок, вынуждая взглянуть наверх и встретиться с ним лицом к лицу.
- Они ушли, здесь больше никого нет, они не посмеют вернуться, - эти слова вырвались сами, и ирбис чувствовал, что просто озвучивает истину, абсолютно уверенный в произнесенном. Он медленно и нежно потянул ее на себя, едва касаясь губ. Теперь поцелуй был нежным, неторопливым, но вместе с тем более глубоким. Он смаковал ее, внимательно пробуя, упоительно увлекая за собой на незнакомую непорочной юности территорию чувственных наслаждений. Мягкий шершавый язык, неторопливо скользил по ее языку, оглаживая, властно направляя куда-то за доселе неизвестные пороги дозволенности.
«Сладкая, какая сладкая», пульсировало набатом в его голове. Бальтазар мог поклясться, что поцелуй пьянил почище местного самогона. В крови после бега и этой короткой стычки с вампирами, что побоялись даже показаться, блуждал адреналин, еще больше распаляя его гормоны. Или эта незнакомка на него так действовала? Сейчас ему не хотелось копаться в себе. В происходящем вообще не было разумной логики, но он не мог остановиться, набирая темп, блуждая нетерпеливыми ладонями по ее мягкому телу: тонкая шея, доверчиво выпирающие ключицы, мягкая, но упругая торчащая навстречу грудь с острыми вершинками сосков, плавные линии талии и крутые бедра.
Сама она так же жадно изучала его, скользя по изгибам мышц нежными пальчиками. Она трепетно прерывисто дышала, захлебываясь в его ласках, но сама неистово тянулась к нему.
Ирбис плавно опустил ее на зеленый лесной ковер и завис, одной рукой придерживая девушку в полуобъятии за лопатки, а второй упираясь о траву. Её волосы, растрепавшись из кос, рассыпались серебряными ручьями, обрамляя голову и отливая медью в свете кроваво-красной луны. Никого никогда в своей жизни он не хотел так, как сейчас хотел ее. Внутри все клокотало, требуя забрать законную добычу сладкой охоты. Она не вырывалась, доверчиво и слегка пугливо заглядывая ему в глаза. Раскрасневшиеся, припухшие от поцелуев губы едва подрагивали. Мягко трепетали ресницы, того же платинового цвета что и волосы, отчего казались посеребренными изморозью. В воздухе вокруг, плавя последние границы его самоконтроля, раскрывался насыщенный аромат ее желания. Словно она была центром дурманящего цветка, этот запах просто сносил барсу крышу. Она вдруг уперлась мягкой ладонью в его грудь, сглотнув, а следом набрав воздух в легкие, отчего ему пришлось немного отстраниться.