Я в противоречивых чувствах быстро покинула кабинет, идя по широкому коридору. Мимо сновали люди с ведрами воды, обоями, различными стройматериалами. Завидев меня, рабочие странно косились, а уходя подальше, перешептывались, и я даже догадываюсь, о ком они говорили. Все же видели, что я и Комаровский уединились в кабинете, а людям многого и не надо, чтобы посплетничать. Теперь главное, чтобы до папиного друга местного прораба Евгения Петровича слухи не дошли. Да и вообще я не знаю пока, что дальше будет, может меня попросят уже завтра написать заявление об уходе, может еще что-то. Посмотрим. Но в любом случае это неприятно.
С очень невеселыми мыслями дошла до лестницы и начала спуск с четвертого этажа на первый. Лифт пока не запустили, поэтому многим приходилось идти на десятый на своих двоих, да еще и мешки нести на собственном горбу.
Уже на первом этаже меня окликнул мой спаситель:
– Елена Александровна! – не юношеский, мужской глубокий голос с хрипотцой заставил остановиться.
Подошел парень, покачал головой, глядя укоризненно на меня, крестик в его ухе стал качаться в такт. Так интересно: выглядит как двадцатилетний мальчишка, а голос, словно молодой мужчина разговаривает, мужчина, который знает что он красивый, успешный, привлекательный и что каждая баба будет виснуть на нем.
– Что? – нахохлилась, уж больно не понравилось, как он смотрел.
– Идемте сюда.
Открыл первую попавшуюся дверь, выгнал рабочих, именно выгнал, а не попросил вежливо удалиться, затащил меня внутрь и стал снимать майку.
Это было не эротично и плавно с красивыми движениями, а скорее обыденно. Одним легким движением, двумя руками стянул со спины алкоголичку и протянул мне со словами:
– Надевайте.
Вау! Вот это тело! Вот это мышцы! Вот это торс! Мне все нравится, и татуировка на левом боку – затемненная большая сова, распустившая крылья, острые когти на ее лапах, которые как будто приготовились цепляться за ветку дерева, большие круглые глаза птицы, хищный клюв, четко прокрашенные перья, и сверху, где были у парня ребра луна и листья деревьев. И еще одна татушка на правой руке, повыше запястья – пугающий грозный лев. Мне все действительно нравится, кроме как его напора.
Может еще один извращенец, какой? Увидел нас с Комаровским, возбудился и решил продолжить?
Отошла от его протянутой руки от греха подальше, возмущенно воззрилась на парня. Да он был красив, но я сейчас не в том настроении, чтобы испробовать молодую кровь, хотя не так давно, то есть еще вчера искала себе на вечер жертву.
Парень чему-то усмехнулся, улыбаясь шире.
– Не бойся, – озорно сверкнул очами, подмигивая. – Ты, не в моем вкусе. Предпочитаю брюнеток, да и девушка у меня есть. А это, – он кинул в меня своей майкой, – чтобы не мешала людям исполнять свои прямые обязанности.
– В каком смысле? – нахмурилась, прижимая его майку к себе и чувствуя приятный аромат мужской туалетной воды.
– Твоя рубашка, Лен, – произнес мое имя так, как будто мы с ним знакомы тыщу лет, при этом глядел мне в глаза… в глаза, но я-то все равно видела, куда он там глядел. На порванную рубашку, угу. А я и не заметила, что она порванная, клочьями на мне висит. – Одевайся. Потом я отвезу тебя домой, ты переоденешься. Сама знаешь, как начальство не любит, когда являются на работу в таком виде, - дотянулся до меня, провел рукой от воротника рубашки, соприкасаясь пальцами открытой кожи до кромки юбки.
Мог бы этого не делать. Близость с незнакомцем в пустом помещении будоражила мозг, дразнила тело, а легкое прикосновение к голому животу приказывала следовать за рукой. Только усилием воли я смогла остаться стоять на месте, а не плавно шагнуть к парню, взлохматить его волосы или того хуже прыгнуть, взять в плен его торс своими бедрами.
Я осталась на месте, ожидая, когда тот отвернется.
– Сейчас ты не в моем вкусе. Отворачиваться не буду. Обещаю не смотреть, – устремил свои небесно-голубые глаза в окно.
Да ладно, что он там не видел, в смысле не у меня, а вообще. Все мы одинаково подобные: грудь, задница, киска, член. Только разного размера и строения, а так у всех все под один стиль.
Отвернулась от парня, держа под мышкой майку, быстро расправилась с оставшимися пуговицами, те которые были на месте, избавилась от рубашки, кинув ее на пол, поднесла майку к лицу и ощутила приятное прикосновение пальцем.
Парень медленно обводил мою черную с розовыми крыльями бабочку. Да у меня тоже есть татуировки. Затем перешел к двум поменьше, тоже водил, тоже долго, так что когда он, наконец, оторвался от своего занятия, я смогла проглотить стон, стоявший в горле. Еще быстрее, чем избавлялась от порванной рубашки, нацепила майку рваными движениями и обернулась, глядя на него с укором.