Снова под ногами хлюпает грязь. Становится труднее дышать. Низкий свод пещеры давит, заставляет все время непроизвольно втягивать голову в плечи.
Впереди неожиданно раздается плеск воды и вскрик Алика. Все опять останавливаются, натыкаясь на спины друг друга.
- Осторожно, впереди вода! - предупреждает Алик.
Вода и вправду совсем не заметна. Только когда наклонишься со свечой, становится видно, как отражается в зеркальной черной глади трепещущий язычок пламени.
Коридор тут расширяется, образуя небольшой зал. Но дальше дороги нет. Весь зал занимает подземное озеро.
Михаил разочарованно крякает, а я рад, что наш подземный поход, кажется, кончен.
- А вот автограф пещерного человека! - торжественно провозглашает Михаил, попытавшийся все-таки пробраться еще немножко дальше по узкой кромке берега.
При свете нескольких поднесенных свечей на мокрой стене сияет надпись корявыми белыми буквами:
"Вася Хариков и Паша Буравко были здесь. 10.07.82 года. И вам того желаем!"
- Интересно было бы нырнуть в это озеро, - с вожделением проговорил неугомонный Алик. - Может, пещера тянется дальше?
Разумеется, Мишка сейчас же загорелся.
- Слушайте! У нас же есть акваланги, давайте принесем их сюда и нырнем! предложил он с торжественным видом новоявленного Архимеда.
Я поспешил вмешаться:
- Нет уж, пусть этим занимаются специалисты, спортсмены-пещерники. А мы сюда приехали работать на раскопках, а не в подземные озера нырять.
По оставленным отметкам выбрались мы из пещеры без осложнений. В одном только месте забрели в боковой тоннель, но быстро заметили свою ошибку.
4
(Продолжает Алеша Скорчинский)
Не знаю, как другим, но мне все-таки было чертовски приятно выбраться на белый свет из этого мрачного склепа и вдохнуть всей грудью свежий морской ветерок. Да по-моему, и все сразу почувствовали себя уютнее и спокойней.
А на следующий день новая непонятная находка всколыхнула весь наш лагерь.
Я всех строго предупредил, чтобы, наткнувшись хоть на малейшие признаки остатков каких-нибудь металлических вещей, тканей или папируса, немедленно прекращали раскопку и вызывали меня. Но на эту странную находку наткнулся я сам, расчищая землю вокруг остатка фундамента одной из колонн храма.
Грубо обтесанный камень заинтересовал меня едва заметным узором, почти стершимся от времени. Узор мог иметь и естественное происхождение, скажем, оставлен водой или проточен улиткой. Ну а вдруг это орнамент, нанесенный рукой какого-нибудь безвестного художника-тавра на камне, который потом греки использовали при строительстве храма? Такое предположение тоже не исключалось.
Но, осторожно отгребая ножом землю, чтобы обнажить весь камень и получше рассмотреть узор на нем, я вдруг наткнулся на что-то твердое. Стал расчищать землю в этом месте еще осторожнее, постепенно обнажился обуглившийся и свернувшийся в трубочку кусочек кожи.
Пергамент? Документы могли писать и на пергаменте, он тогда уже получил широкое распространение.
Меня кто-то окликнул. Я не отозвался, стараясь даже не дышать.
Только странное ощущение, словно в раскопе вдруг стало темнее, заставило меня поднять голову: откуда взялись тучи?
Оказывается, вокруг ямы, сразу почуяв по моей увлеченности, что обнаружено нечто интересное, собрались уже все участники нашей экспедиции.
- Что случилось? Чего вы тут столпились? - расталкивая ребят, пробился вперед встревоженный Михаил. Волосы у него были мокрые, видно, только вернулся с моря. - Фу, ты жив и здоров! - сказал он. - А я уж напугался - не завалило ли тебя ненароком. Давно этого следует ждать при твоей одержимости...
- Что вы нашли, Алексей Николаевич? - перебила его Тамара.
Что я нашел? Я этого еще не знал сам. Бережно держа на ладони находку, я с помощью десятка протянувшихся ко мне рук вылез из раскопа. Кто-то торопливо расстелил на земле носовой платок, я положил находку на него и только теперь начал ее внимательно рассматривать.
Да, несомненно, кусок кожи, скрутившийся в трубку от огня и с поверхности сильно обуглившийся. Видимо, сразу был засыпан землей и не успел сгореть.
Но внутри есть еще что-то...
Осторожно, двумя пинцетами, я начал раскручивать сверток. Внутри оказались две узкие деревянные планки, скрепленные между собой под тупым углом так, что получилось нечто вроде развернутого веера. Кожа была пришита к этим планкам крепкими воловьими жилами.
Что это могло быть? Расходящиеся концы планок обломаны. Может быть, часть какого-то храмового украшения или утвари для богослужений?
Догадки посыпались со всех сторон и, как водится, самые фантастические:
- Деталь фриза?
- А может, кусок драпировки?
- Какая-нибудь маска, которую надевал жрец?
- Ну да! Что же он, шаманом был, что ли?
- А может, это обломок игрушки? - нерешительно сказал Алик.
- Какой игрушки?
Алик замялся и покраснел, даже загар не мог этого скрыть.
- Ну, чего же ты смущаешься? - подбодрил я. - Догадка, во всяком случае, более правдоподобная, чем домыслы о масках или архитектурных деталях. Игрушки вполне могли оказаться в храме как дары от излеченных детей. Известен случай, когда мальчик, по имени Евфан, принес в дар Асклепию за успешное излечение самое дорогое, что у него было, - десять косточек для игры в бабки...
- Нет, Алексей Николаевич, я сморозил глупость, - покачал головой Алик. Это я по первому порыву. Сходство уж больно большое...
- С чем?
- Мне показалось, это похоже на модель самолета... На кусок крыла...
Ох какой тут поднялся хохот! Но всех перекрыл своим зычным голосом, конечно, Михаил.
- Тихо, дети! - заорал он. - Это же сенсация, величайшее открытие нашего века! Надо бежать на телеграф: "Найдены остатки крыльев Икара. Подробности почтой..." Или лучше так: "Обнаружены следы деятельности юных авиамоделистов первого века до нашей эры..."
Надо было вступиться за несчастного Алика и поскорее утихомирить Мишку.
- Слушай, а ты напрасно глумишься над техническими познаниями древних, сказал я. - Тут еще может быть немало поразительных открытий и откровений для вашего брата, скептиков - инженеров. Слыхал ты, например, о знаменитой находке возле острова Антикитера?