Но этого было мало. Гости хотели услышать рассказ от самого героя.
— Виктор! — кричали они. — Расскажи сам! Расскажи, как было дело!
— Семиубийца! Говори! — вторили другие голоса.
Виктор поднялся, и зал мгновенно затих. Все взгляды устремились на молодого воина, стоящего в свете факелов как воплощение северной доблести.
— Друзья! — начал он, и голос его зазвучал уверенно и громко. — Скальд спел хорошую песню, но он не был там. Он не чувствовал, как свистит меч врага у самого уха. Он не знает, каково это — стоять одному против семерых.
Зал слушал не дыша. Виктор продолжал:
— Когда строй Железного Волка сомкнулся вокруг меня, я подумал: «Вот она, смерть. Вот конец Виктора, сына Эйнара». Но потом вспомнил слова деда: «Истинный воин умирает только один раз — в день, выбранный богами».
Он сделал паузу, наслаждаясь вниманием:
— И я понял — мой день еще не пришел! Кровопийца ожила в моей руке, словно сам Тор направлял мой меч! Первый враг упал, даже не поняв, что мертв. Второй попытался бежать — но разве уйдешь от молнии?
Рассказ становился все более красочным. Виктор описывал каждый удар, каждый финт, каждую каплю пролитой крови. Враги в его изложении становились все сильнее и страшнее, а собственные подвиги — все более невероятными.
— А когда семеро лежали мертвыми у моих ног, — продолжал он, — я поднял окровавленный меч к небу и почувствовал... почувствовал, что боги смотрят на меня! Что сам Один наблюдает за битвой из своего высокого чертога!
Эйнар насторожился. Сын приближался к опасной черте.
— И знаете, что я подумал в тот момент? — Виктор обвел взглядом притихший зал. — Я подумал: «Даже в Асгарде мало кто сможет повторить такой подвиг!»
Несколько человек ахнули. Торкель нахмурился. Эйнар побледнел.
Но Виктор уже не мог остановиться. Медовуха, всеобщее восхищение, опьянение славой — все это затуманило его разум.
— Да, я говорю это открыто! — провозгласил он, поднимая рог с медом. — Семь воинов в одиночку! Кто из богов совершал подобное в честном бою?
Зал молчал, пораженный дерзостью слов. Кто-то из молодых воинов восхищенно свистнул, но старики переглядывались с тревогой.
— Тор сражался с великанами, — продолжал Виктор, окончательно теряя благоразумие. — Один воевал с волками. Но семерых храбрых воинов одновременно? Такого не знают даже саги!
— Сын... — начал Эйнар, но Виктор его не слышал.
— Я не хвастаюсь! — горячо заявил он. — Я просто говорю правду! Если даже боги Асгарда сошли бы сражаться со мной, я не уверен, что они победили бы!
Эти слова прозвучали как удар грома. Весь зал замер в ужасе. Даже самые молодые и горячие воины понимали — прозвучало настоящее богохульство.
Эйнар резко поднялся:
— Виктор! Ты не знаешь, что говоришь!
Но сын продолжал, опьяненный собственной дерзостью:
— Знаю! Я величайший воин нашего времени! Мой меч не знает поражения! Моя рука тверже стали! И если боги справедливы, они признают — есть на Мидгарде воин, достойный сидеть с ними за одним столом!
Последние слова прозвучали как окончательный вызов небесам. В зале воцарилась гробовая тишина. Даже огни в очагах словно притихли.
И тут случилось первое предзнаменование.
Снаружи раздался громовой раскат — хотя небо было ясным, а ветра не было. Гром прокатился над поселением три раза, становясь все громче.
— Боги... — прошептал кто-то из гостей.
— Один гневается... — добавил другой голос.
Виктор стоял посреди зала, держа рог с медовухой, и не понимал, почему все смотрят на него с ужасом. Гром? Ну и что? Разве это не знак одобрения богов?
— Слышите? — сказал он с торжествующей улыбкой. — Сам Тор отвечает мне! Небеса признают мою правоту!
Но старые воины знали — гром без грозы означает гнев, а не одобрение.
Эйнар схватил сына за руку:
— Молчи! Немедленно принеси покаяние!
— Покаяние? — удивился Виктор. — За что? За то, что сказал правду?
— За гордыню! За богохульство! — яростно прошептал отец.
Но было поздно. Слова прозвучали, и их уже нельзя было взять обратно.
Первыми стали уходить старые ярлы. Торкель Медвежья Шкура поднялся из-за стола, не прикоснувшись к еде:
— Эйнар, друг мой, благодарю за гостеприимство. Но мне пора в дорогу — дальний путь ждет.
— Торкель, постой, — попытался остановить его Эйнар. — Пир только начался.
Старый ярл покачал головой: