— Куда пойдешь?
— В северные земли. Там, говорят, водятся чудовища. Если я убью нескольких троллей или великанов, даже боги будут вынуждены признать мое мастерство.
Эйнар закрыл глаза:
— Ты ничего не понял, сын. Ничего.
Но спорить дальше было бесполезно.
К полудню Виктор собрал свое снаряжение и выбрал спутников. С ним согласились пойти только десять человек — самые преданные хускарлы, готовые следовать за своим предводителем даже в безумное предприятие.
Олаф Медвежий Коготь сомневался до последнего:
— Ярл, может, стоит послушать твоего отца? Принести жертвы богам?
— Нет, — ответил Виктор, затягивая ремни на доспехах. — Я докажу свою правоту делом, а не словами.
Эрик Быстрый был настроен более решительно:
— Куда ты, туда и мы! Семиубийца не пойдет один!
Остальные хускарлы молчали, но готовились к походу.
Прощание получилось тягостным. Эйнар обнял сына в последний раз:
— Будь осторожен, Виктор. И помни — гордыня предшествует падению.
— А смирение — рабству, — ответил сын.
Ингрид пришла проводить его, несмотря на отказ от свадьбы. Слезы блестели в ее глазах:
— Вернись другим, — прошептала она. — Вернись тем, кого я полюбила.
— Я вернусь великим героем, — пообещал Виктор. — Таким, что даже боги склонятся перед моими подвигами.
Она покачала головой, но ничего не сказала.
Торвальд Мудрый принес ему на прощание старинный амулет — волчий клык в серебряной оправе:
— Носи его, мальчик. Может быть, поможет в трудную минуту.
— Мне не нужна помощь амулетов, — начал было Виктор, но увидел боль в глазах старого учителя и принял дар. — Спасибо, наставник.
Маленький отряд покинул поселение под вечер. Виктор ехал впереди на своем вороном коне, за ним следовали десять хускарлов. Дорога вела на север, к диким землям, где обитали только тролли, великаны и другие чудовища.
На пороге поселения Виктор обернулся в последний раз. Родной дом стоял в лучах заходящего солнца, дым поднимался из труб, люди занимались вечерними делами. Все было как всегда, но что-то навсегда изменилось.
— Увидимся, — сказал он тихо и пришпорил коня.
Отряд исчез за поворотом дороги, а над поселением закружили вороны — черные пятна на фоне красного неба.
В Асгарде Один Всеотец поднялся с золотого трона и взял в руки копье Гунгнир. Хугин и Мунин вернулись из полета, принося вести о гордом смертном.
— Пора, — сказал Всеотец самому себе. — Пора преподать урок тому, кто забыл свое место в мире.
А на дороге, ведущей в северные пустоши, молодой воин ехал навстречу своей судьбе, не подозревая, что впереди его ждет встреча, которая изменит не только его жизнь, но и саму его сущность.
Первая часть истории Виктора подходила к концу. Вторая — была готова начаться.
Глава 3
Глава 3. Зов Асгарда
Рассвет в Асгарде не похож ни на что в девяти мирах. Золотые лучи не одного, а множества солнц пронизывают радужную дымку Бифроста, окрашивая небесные чертоги в оттенки, для которых нет названий в языках смертных. Но в этот день даже божественное великолепие не могло скрыть напряжения, витавшего в воздухе.
В чертоге Глядсхейм, самом величественном из дворцов Асгарда, на троне Хлидскьяльв восседал Один Всеотец. Трон был выточен из цельного куска небесной слоновой кости и украшен рунами, старыми как сами миры. Отсюда Всеотец мог видеть все происходящее в девяти мирах, но сегодня его взгляд был обращен внутрь, к собственным мыслям.
На плечах у него сидели Хугин и Мунин — Мысль и Память, два ворона, которые каждый день облетали все миры и приносили вести о делах богов и смертных. Сегодня их доклад был особенно тревожным.
— Расскажите еще раз, — произнес Один негромко, но голос его отозвался эхом в просторном зале. — Что именно сказал этот смертный?
Хугин наклонил черную голову и заговорил голосом, похожим на шепот ветра в кронах:
— "Если даже боги Асгарда сошли бы сражаться со мной, я не уверен, что они победили бы", — так сказал Виктор, сын Эйнара, стоя посреди пира в честь своей победы.
— А затем, — подхватил Мунин, — он добавил: "Есть на Мидгарде воин, достойный сидеть с ними за одним столом".
Один закрыл единственный глаз и медленно покачал головой. За долгие века он видел много гордых смертных, но такая дерзость встречалась редко.
— И как отреагировали другие люди? — спросил он.
— Ужас и благоговение, — ответил Хугин. — Одни восхищаются его смелостью, другие боятся божественного гнева. Отец изгнал его из дома, невеста отказалась от свадьбы.