— Достойно, — сказала Кристина, и в ее голосе звучало нечто новое — уважение.
— Равны, — согласился Виктор, опуская меч.
В этот момент между ними установилась связь, которая станет основой их отношений. Они враги, которые не могли победить друг друга. Но именно поэтому они были больше чем враги — они единственные, кто мог понять друг друга.
После битвы они стояли друг напротив друга, изучая последствия своего поединка. Ледяная арена вокруг них напоминала поле боя после великой войны — изрезанная мечом земля, осколки магического льда, следы божественной силы, которые еще долго будут светиться в этом месте.
Кристина провела рукой по царапине на своей щеке — первой ране, которую она получила за десятилетия. Кровь у нее была не красная, а голубоватая, как талая вода с примесью льда. Рана заживала на глазах, но факт оставался — он смог ранить ее.
— Как давно ты не человек? — спросила она, и в ее голосе не было прежней холодности.
Виктор снял шлем, и Кристина впервые увидела его лицо полностью. Черты правильные, мужественные, но в глазах — пустота, которая пугала даже ее. Это не была злоба или безумие — это было отсутствие души, которую он потерял, став Стражем.
— Месяцы. Может, год. Время потеряло значение, — ответил он, садясь на обломок льда. — А ты?
— Столетия. Я потеряла счет после первой сотни лет.
Они молчали, осознавая разницу в их опыте. Для нее он был новорожденным в мире бессмертных, для него она — древняя как сами льды. Но боль потери человечности была одинакова для обоих.
— Что ты потерял? — спросила Кристина, подходя ближе.
Виктор задумался, перебирая воспоминания как драгоценные камни.
— Способность чувствовать радость. Любовь. Страх. Гнев остался, но и он... другой. Холодный. Ты?
— То же самое. Но постепенно, по кусочкам. Сначала ушла печаль, потом страх, потом любовь. Гнев был последним, что покинуло меня.
Они понимали друг друга без слов. Оба прошли через потерю самого важного — своей человеческой души. Но если Кристина прошла этот путь постепенно, за столетия, то Виктор был лишен всего разом, одним проклятием.
Кристина жестом создала вокруг них укрытие из прозрачного льда — что-то вроде павильона с стенами, защищающими от ветра, но пропускающими свет. Внутри не стало теплее, но исчез режущий северный ветер.
— Расскажи мне свою историю, — попросила она, усаживаясь на ледяной трон, который создала прямо из воздуха.
Виктор рассказывал. О битве на озере Волчьих Слез, о пире, где он произнес роковые слова, о встрече с Одином и проклятии бессмертия. Он говорил монотонно, без эмоций, но Кристина слышала между строк ту боль, которую он больше не мог чувствовать.
— Один, — повторила она задумчиво. — Всеотец любит такие игры. Превращать людей в орудия, лишая их воли.
— Ты знаешь его?
— Встречала. Давно, когда только начала свой путь к тому, что есть сейчас. Он предложил мне сделку — служить ему в обмен на силу. Я отказалась.
— И что случилось?
— Я стала сильнее, чем он предлагал. Без его помощи, но и без его контроля.
В ее словах звучала гордость, но также и сожаление. Кристина рассказала свою историю — о принцессе северного королевства, которая потеряла все в войне и обратилась к магии льда за утешением. О том, как сила постепенно поглотила ее человечность, пока не осталось ничего, кроме холода и одиночества.
— Я думала, что сила принесет мне покой, — сказала она. — Но покой, оказывается, неотличим от смерти.
Виктор кивнул, понимая. Его покой тоже был похож на смерть — существование без радости, без боли, без надежды.
— Зачем ты пришел в мои владения? — спросила она.
— Искал противника. Достойного. Остальные слишком слабы.
— И нашел?
Он посмотрел на нее долго, оценивающе.
— Да. Но не врага.
Между ними повисла тишина, наполненная пониманием. Они смотрели друг на друга новыми глазами — не как враги, а как... что? Союзники? Друзья? Что-то большее?
Кристина поднялась с трона и подошла к Виктору. Впервые за столетия она двигалась не как владычица, а как женщина. В ее походке появилось что-то, что она думала потерять навсегда — грация, не связанная с силой.
— Можно? — спросила она, протягивая руку к его лицу.
Виктор кивнул. Ее пальцы коснулись его щеки, и он почувствовал холод, но не неприятный — как прикосновение снежинки. Кристина изучала его черты, словно пытаясь прочитать историю, написанную на его коже.
— Ты был красив как человек, — сказала она тихо.
— Как и ты.
Она улыбнулась, и эта улыбка отличалась от той, что была во время битвы. В ней не было хищности, только печаль по утраченному прошлому.