— Я почти забыла, как это — касаться кого-то без намерения причинить вред, — призналась Кристина, не убирая руку.
Виктор закрыл глаза, позволяя себе на мгновение вспомнить, что такое нежность. Ее прикосновение пробуждало воспоминания об Ингрид, о том, как она касалась его лица перед битвами, словно пытаясь запомнить каждую черточку.
— А я забыл, что значит хотеть прикосновения, — ответил он, открывая глаза.
Их взгляды встретились, и в этот момент что-то изменилось. Кристина видела в его глазах отблеск того человека, которым он был. Не эмоцию — эмоций там больше не было — но память о них, сохраненную где-то в глубинах его существа.
Виктор же видел в ней не монстра изо льда, а женщину, которая была так же потеряна в этом мире бессмертных, как и он сам. В ее неземной красоте была трагедия, которая отзывалась в его мертвом сердце.
— Мы оба прокляты, — сказала она, убирая руку, но не отходя.
— Но по-разному. Ты выбрала свой путь. Мой выбрали за меня.
— И что хуже?
Виктор думал над этим вопросом. Что хуже — потерять человечность по собственной воле или быть лишенным ее против желания?
— Не знаю. Но результат одинаков.
Кристина кивнула и отвернулась к стене павильона. За прозрачным льдом были видны бескрайние просторы ее владений — мир, который она создала и в котором царствовала, но который стал ее тюрьмой.
— Иногда я думаю о том, что было бы, если бы я выбрала по-другому, — сказала она тихо. — Если бы приняла смерть вместо этого... существования.
— Я думаю о том же. Что было бы, если бы я не произнес те слова на пиру.
Они молчали, каждый погруженный в свои мысли о дорогах, которые не были пройдены. В этом молчании рождалось понимание — они единственные, кто мог понять боль друг друга.
— Останься, — сказала Кристина неожиданно.
— Зачем?
— Затем, что я устала от одиночества. А ты устал от бесцельных странствий.
Виктор рассматривал ее предложение. Остаться здесь, во льдах, означало отказаться от поисков цели, от попыток найти смысл в своем существовании. Но что он искал? Смерть в бою? Способ вернуть человечность? Или просто избавление от пустоты?
— А что я буду делать здесь?
— Что захочешь. Сражаться со мной. Говорить. Молчать. Просто... быть.
В ее предложении было что-то привлекательное. Не страсть — ни один из них больше не был способен на настоящую страсть. Но companionship, понимание, возможность не быть одному в своем проклятии.
— У меня есть обязанности, — сказал он наконец. — Один создал меня для определенной цели.
— Какой?
— Защищать мир от древних угроз. Быть его стражем.
Кристина засмеялась, и ее смех зазвенел как ледяные колокольчики.
— А я разве не древняя угроза? Всесильная ведьма, способная заморозить королевства? Не должен ли ты уничтожить меня?
Виктор задумался над этим. Технически она была права — Кристина именно тот тип угрозы, против которой он был создан. Но...
— Ты не угрожаешь миру. Ты просто существуешь.
— Как и ты.
Точка зрения Кристины была проста и логична. Они оба были существа, которые превзошли человеческие ограничения, но не стремились использовать свою силу для разрушения. Они были опасны, но не злы. Могущественны, но не амбициозны.
— Подумай об этом, — сказала она, растворяя павильон движением руки. — Мой дворец открыт для тебя. Можешь прийти, когда захочешь.
Она отвернулась, готовясь уйти, но Виктор остановил ее вопросом:
— Как тебя зовут?
— Кристина. Когда-то меня называли принцессой Кристиной Северной. Теперь я просто Белая Ведьма.
— Я Виктор. Когда-то сын ярла Эйнара. Теперь... Страж Севера.
— Виктор, — повторила она, и его имя прозвучало в ее устах по-особенному. — Значит, победитель. Иронично.
— Почему?
— Потому что мы оба проиграли самую важную битву — битву за собственную душу.
С этими словами она ушла, растворившись в снежном вихре. Виктор остался один на ледяной равнине, но одиночество теперь ощущалось по-другому. Он больше не был единственным в своем роде.
Виктор стоял на том месте, где еще недавно был ледяной павильон. От него не осталось и следа — только ровная поверхность льда, словно ничего не происходило. Но в воздухе еще чувствовалась магия, а на льду были видны отпечатки их поединка.
Он думал о предложении Кристины. Остаться. Простое слово, но какие сложные последствия. Если он останется, то признает, что миссия, данная ему Одином, не так важна, как собственные потребности. Если уйдет — обречет себя на продолжение бесцельного существования.