Музыкант со скрипкой поднял инструмент и провел смычком по струнам. Звук, который раздался, был не похож на обычную музыку. Это было воспоминание о музыке, эхо человеческих чувств, воплощенное в звуке.
Другие элементали присоединились. Флейта заиграла мелодию, полную тоски по утраченному дому. Клавесин отвечал аккордами, в которых слышалась радость первой любви. Барабаны задавали ритм, напоминающий биение сердца в момент высшего счастья.
Мелодия, которую они играли, не принадлежала ни одной известной композиции. Это было что-то новое, рожденное из воспоминаний двух бессмертных существ о том времени, когда они были способны чувствовать. В музыке слышались отголоски северных баллад, которые любил Виктор, и придворных танцев, под которые когда-то кружилась принцесса Кристина.
— Чувствуешь что-нибудь? — шепнула Кристина.
— Не знаю, — честно ответил Виктор. — Что-то есть. Не эмоция, но... воспоминание об эмоции.
Музыка становилась более сложной, более эмоциональной. Элементали играли не просто ноты — они воспроизводили чувства, заложенные в их создание. Радость звучала в высоких нотах флейты, печаль — в низких тонах виолончели, которая материализовалась у еще одного элементаля, страсть — в стремительных пассажах скрипки.
Кристина протянула руку Виктору. Ее движение было неожиданным, импульсивным — что необычно для существа, которое столетиями контролировало каждый свой жест.
— Потанцуй со мной, — попросила она.
Виктор посмотрел на ее руку. Последний раз он танцевал с Ингрид на празднике урожая, за несколько дней до той роковой битвы, которая изменила его судьбу. Тогда он был живым, чувствующим человеком. Теперь...
— Я не уверен, что помню, как танцевать, — сказал он.
— А я не уверена, что помню, как быть женщиной, — ответила Кристина. — Но мы можем попробовать.
Виктор взял ее руку. Ее пальцы были холодными, но в этом холоде была своя красота — как прикосновение утреннего инея, как дыхание зимнего ветра.
Их первый танец был неуклюжим, механическим. Виктор помнил движения, но не помнил чувство, которое должно было ими управлять. Кристина помнила грацию, но забыла радость, которая делала танец живым.
Они двигались по заученным схемам — шаг вперед, шаг в сторону, поворот. Музыка элементалей подстраивалась под их ритм, пытаясь помочь им найти гармонию.
Но постепенно что-то начинало меняться. Их тела, совершенные и не знающие усталости, находили ритм. Виктор ощущал, как Кристина становилась легче в его руках, как ее движения приобретали плавность. Кристина чувствовала, как Виктор начинал вести ее не умом, а каким-то более глубоким инстинктом.
— Ты красиво танцуешь, — сказала она, и в ее голосе звучало удивление собственным словам.
— Ты тоже, — ответил Виктор, и впервые за месяцы его губы изогнулись в подобии улыбки.
Музыка становилась более страстной, более живой. Элементали, питаясь эмоциональной энергией, которую излучали танцующие, играли с все большим воодушевлением. Их ледяные лица светились изнутри, как будто в них зажглась искра жизни.
Танец ускорялся. Виктор поднимал Кристину, и она кружилась в воздухе, ее платье из снежинок развевалось как крылья. Когда он опускал ее, она оказывалась ближе к нему, чем раньше. Их лица почти касались друг друга.
— Кристина, — произнес он ее имя, и оно звучало по-новому. Не как обращение, а как заклинание.
— Виктор, — ответила она, и в ее голосе было что-то, чего не было раньше. Тепло. Не физическое — ее тело оставалось холодным как лед — но эмоциональное.
Они остановились, но не отпустили друг друга. Музыка продолжала играть, но теперь она звучала как фон для чего-то более важного — для момента, когда два мертвых сердца попытались вспомнить, что значит биться в унисон.
— Поднимемся наверх, — предложила Кристина тихо. — Я хочу показать тебе северное сияние.
Путь к обсерватории лежал по витой ледяной лестнице, которая поднималась через самое сердце дворца к его высшей точке. С каждым пролетом воздух становился более разреженным, а магия сильнее. Стены лестницы были прозрачными, и через них было видно, как они поднимаются сквозь толщу ледяного дворца.
— Сегодня особенная ночь, — сказала Кристина, ведя Виктора вверх. — Северное сияние будет необычайно ярким. Я чувствую это в своей крови, в самой сути своего существа.
— Ты часто наблюдаешь за сиянием?