Особенно интересен был момент их магического слияния под северным сиянием. Хель видела, как их энергии сливались, создавая что-то совершенно новое. Это был не просто романтический союз — это было рождение новой формы существования, гибрида между разными типами бессмертия.
Скрижаль также показала текущие планы Виктора и Кристины — их решение работать вместе против древних угроз. Хель увидела карту с красными точками, представлявшими спящие опасности, и поняла масштаб их амбиций. Они не просто искали личное счастье; они хотели изменить фундаментальную природу мира.
Но самое важное открытие касалось внутреннего состояния Виктора. Несмотря на все трансформации, несмотря на потерю человеческих эмоций, его суть оставалась неповреждённой. Более того, союз с Кристиной пробуждал в нём новые формы чувств — не человеческие эмоции, но что-то более глубокое и мощное.
Третья скрижаль была самой опасной для использования, поскольку показывала не фиксированное будущее, а множество возможностей. Хель знала, что даже взгляд на потенциальные будущие мог повлиять на их реализацию, но её любопытство было сильнее осторожности.
Руны сформировали сложные узоры, и в воздухе появились перекрывающиеся изображения — фрагменты различных возможных временных линий. Хель увидела Виктора в множественных ролях: как завоевателя, как защитника, как разрушителя, как создателя.
В одном будущем она видела его правящим вместе с Кристиной над обширной ледяной империей, где они установили новый порядок, основанный на их уникальном понимании бессмертия. В другом он стоял один на поле битвы, окружённый телами богов и великанов, единственный выживший космической войны.
Была временная линия, где он возвращался к человечности через какие-то неизвестные средства, воссоединялся с Ингрид и жил жизнью, которую изначально планировал. Но Хель видела, что этот путь вёл к пустоте — человеческое счастье больше не могло удовлетворить существо, прикоснувшееся к божественной силе.
Наиболее интригующим было будущее, где Виктор приходил в Хельхейм не как посетитель, а как равный. Хель видела себя и его стоящими вместе на пороге между жизнью и смертью, партнёрами в поддержании космического баланса. В этой временной линии их союз создавал новую форму существования — ни полностью живую, ни полностью мёртвую, но нечто трансцендентное.
Но были и тёмные возможности. Хель видела Виктора, поглощённого собственной силой, становящегося именно тем орудием разрушения, которого боялся Один. Она видела временные линии, где его союз с Кристиной приводил к катастрофическим изменениям в мировом порядке, где их объединённая мощь угрожала стабильности самой реальности.
Четвёртая скрижаль открывала самые глубокие секреты — истинную природу души Виктора. Это была самая важная часть исследования для Хель, поскольку именно душа определяла, кем по-настоящему являлось существо, независимо от внешних трансформаций.
Руны светились особенно ярко, формируя узоры, которые Хель никогда раньше не видела. Душа Виктора оказалась уникальным гибридом — фундаментально человеческой в своей основе, но усиленной божественными энергиями и затронутой древними магиями через его связь с Кристиной.
Хель видела слои его души, как геологические пласты. Глубочайший слой — изначальная человеческая природа, с её способностью к любви, верности, самопожертвованию. Этот слой никогда не был по-настоящему разрушен проклятием Одина, только погребён под божественными наслоениями.
Второй слой — дух воина, выкованный через битвы и усиленный трансформациями. Этот аспект его души был не просто человеческим; это было что-то архетипическое, связь с универсальной концепцией воина-защитника.
Третий слой — божественная сила, наложенная Одином, но постепенно интегрированная в его существо. Вместо простого наложения на человеческую природу эта сила медленно слилась с ней, создавая гибридную натуру.
Верхний слой — новейшие добавления, пришедшие через его отношения с Кристиной. Хель видела связи с древней магией льда, но также что-то ещё — способность к новым формам эмоций и понимания.
Но самым увлекательным открытием было то, что душа Виктора содержала то, что Хель узнала как «прикосновение смерти». Не буквальную способность убивать, но глубокое понимание смертности, оценку границы между жизнью и смертью. Это качество обычно встречалось только у тех, кто работал близко со смертью — могильщиков, солдат, лекарей, потерявших многих пациентов.