— А что, если мы не сможем его остановить?
Кристина посмотрела на него долгим взглядом.
— Тогда мир смертных закончится. Но мы сможем, Виктор. Я чувствую это. Вместе мы сильнее, чем были поодиночке.
Второй день пути оказался тяжелее первого. Мёртвые Равнины сменились холмистой местностью, изрытой глубокими расщелинами. Из трещин поднимался холодный туман, который обжигал лёгкие и затуманивал разум.
Виктор первым заметил, что что-то не так.
— Кристина, — окликнул он спутницу. — Ты видишь это?
Впереди, на гребне холма, стояла фигура в тёмном плаще. Высокая, неподвижная, она казалась частью пейзажа, но что-то в её позе говорило о том, что она наблюдает за ними.
— Никого нет, — тихо ответила Кристина. — Это туман. Он показывает видения.
Но когда Виктор моргнул, фигура по-прежнему была там. Более того, теперь он мог различить детали: изношенный плащ, посох в руке, седую бороду под капюшоном.
— Это Один, — прошептал он.
Кристина резко обернулась, её глаза вспыхнули ледяным огнём.
— Где?
Но фигура уже исчезла. Только ветер шелестел по мёртвой траве.
— Он был здесь, — настаивал Виктор. — Наблюдал за нами.
— Возможно. — Кристина нахмурилась. — Всеотец не оставил бы своё творение без присмотра. Но пока он только наблюдает. Это хорошо.
— Хорошо?
— Если бы он хотел нас остановить, мы бы уже знали об этом.
К вечеру второго дня они достигли Проклятых гор. Чёрные пики поднимались в небо как зубы гигантского зверя, а между ними змеились узкие тропы, высеченные в скале неведомо кем и когда.
Здесь воздух был ещё холоднее, а тишина — гнетущей. Даже ветер стих, словно сами горы поглощали все звуки.
— Завтра начнём подъём, — сказала Кристина, оглядывая тропу, что вела наверх. — Но сегодня нам нужен отдых. И... — она помедлила, — нужно поговорить о том, что нас ждёт.
Они устроились в небольшой пещере у подножия первого пика. Кристина снова создала ледяной купол для защиты, а Виктор разжёг костёр.
— Я никогда не видела Фрозенхарта, — призналась Кристина, когда они уселись у огня. — Но знаю о нём из древних текстов. Он не просто большой и сильный. Он — воплощение первобытного холода, того самого, что существовал до сотворения мира.
— А это значит?
— Что мой лёд может оказаться бесполезным против него. Твоя сила тоже может не сработать. Нам нужно будет найти другой способ.
Виктор кивнул, понимая серьёзность ситуации.
— Тогда что нам делать?
— Не убить его — это невозможно. Но, возможно, усыпить снова. В цитадели должны остаться артефакты, которые использовали боги. Если мы сможем их найти и активировать...
— Это план?
Кристина горько усмехнулась.
— Это надежда.
Подъём по горной тропе начался с первыми лучами солнца. Путь был коварен — узкие карнизы над пропастью, осыпающиеся под ногами камни, ледяная корка, скрывающая трещины в скале.
Но для Виктора и Кристины это было скорее неудобством, чем реальной опасностью. Их трансформированные тела легко справлялись с трудностями, которые убили бы обычного человека.
К полудню они поднялись достаточно высоко, чтобы увидеть Мёртвые Равнины с высоты птичьего полёта. Серая пустошь простиралась до горизонта, изрезанная тёмными шрамами расщелин.
— Красиво, — заметил Виктор без всякой иронии.
— В этом есть своя красота, — согласилась Кристина. — Красота конца, завершённости. Здесь нет борьбы, нет страданий. Только покой.
— Ты думаешь о смерти?
— Иногда. — Она остановилась на горном уступе, глядя вдаль. — Бессмертие — не дар, Виктор. Это проклятие. Мы обречены видеть, как всё, что мы знаем и любим, исчезает в потоке времени.
Виктор подошёл к ней, положил руку на плечо.
— Но теперь мы не одни.
Кристина повернулась к нему, в её глазах мелькнуло что-то тёплое.
— Да. Теперь не одни.
Они продолжили подъём.
Ледяная Цитадель появилась перед ними на закате третьего дня. Огромное сооружение из чёрного камня и синего льда венчало самую высокую вершину. Башни и стены казались выросшими из самой горы, а их силуэты терялись в клубящихся облаках.
Но самым поразительным было не здание, а то, что исходило от него. Холод. Не обычный горный холод, а нечто гораздо более глубокое и древнее. Холод, который проникал не только в тело, но и в душу.
— Он здесь, — прошептала Кристина. — Я чувствую его сны.
Виктор тоже ощущал присутствие великого змея. Как тяжесть в воздухе, как шёпот на грани слышимости, как тень, что движется в уголке глаза.