Виктор рывком оказался в центре рощи, прямо перед пнём. Король Зверей возвышался над ним, готовый нанести смертельный удар когтями.
— Исцелить? — Дух остановился. — Как ты можешь исцелить то, что уничтожено навсегда?
Виктор опустил меч, глядя на обгоревший пень.
— Не знаю. Но давай попробуем.
Он положил ладонь на чёрную поверхность древесины.
Мгновенно его сознание наполнилось видениями. Он увидел дерево таким, каким оно было — величественным гигантом, чья крона касалась облаков. Увидел, как под его сенью играли дети духов, как птицы вили гнёзда в его ветвях, как звери приходили к его корням за мудростью.
А потом увидел огонь.
Не обычный лесной пожар. Это был магический огонь, чёрный и злой, который жёг не только дерево, но и саму жизнь. Фигуры в тёмных одеждах стояли вокруг дерева, произнося заклинания на языке, который резал слух.
Но в видении было что-то ещё. В самой глубине пня, под слоями обугленной древесины, билось слабое сердце. Искорка жизни, которую огонь не смог уничтожить полностью.
— Оно живо, — прошептал Виктор.
— Что? — Король Зверей склонился над ним.
— Дерево. Оно ещё живо. Едва-едва, но живо.
Виктор сосредоточился, направляя всю свою силу в эту крошечную искорку жизни. Проклятие Одина дало ему власть над смертью, но смерть и жизнь — две стороны одной монеты. Если он мог приносить смерть, то мог и отсрочить её.
Под его ладонью пень затрепетал. Чёрная кора начала трескаться, и сквозь трещины пробился зелёный свет. Слабый, но настоящий.
— Невозможно, — выдохнул дух.
— Ему нужна помощь, — сказал Виктор, не убирая руки. — Моих сил недостаточно. Нужна твоя сила тоже.
Король Зверей колебался лишь мгновение, затем опустился на колени рядом с Виктором и положил свои руки-ветви на пень.
Роща взорвалась светом.
Из пня выстрелил побег — крошечный, но полный жизни. За ним последовал второй, третий. Зелёный свет разлился по всей роще, пробуждая спящие семена, заставляя траву расти быстрее, чем обычно.
— Мой ребёнок, — прошептал Король Зверей, и впервые в его голосе не было боли. — Мой ребёнок жив.
Побеги росли, превращаясь в тонкие стволики. Пройдут века, прежде чем новое дерево достигнет размеров своего предшественника, но начало было положено.
Дух посмотрел на Виктора совершенно другими глазами.
— Кто ты такой, что можешь возвращать жизнь мёртвому?
— Тот, кто понимает твою боль, — ответил Виктор. — Я тоже потерял многое. Но нашёл способ не дать потере сделать меня монстром.
Король Зверей кивнул. Безумие ушло из его глаз, сменившись мудростью, которая была старше человеческой цивилизации.
— Прости меня, Страж Севера. Горе ослепило меня.
— Не за что извиняться. — Виктор встал, отряхивая колени. — Береги новое дерево. И помни — те, кто его сжёг, могут вернуться.
— Они не вернутся, — твёрдо сказал дух. — Теперь я буду готов.
Виктор кивнул и направился к выходу из рощи. Звери расступались перед ним, больше не проявляя враждебности. Некоторые даже тёрлись о его ноги, словно извиняясь за нападение.
Но когда он вышел за пределы священной рощи, холод ударил по нему с новой силой. Теперь он не сомневался — что-то случилось с Кристиной.
Виктор побежал через лес, не обращая внимания на ветки, царапающие лицо, и корни, цепляющиеся за ноги. Сердце билось так быстро, что, казалось, готово было выскочить из груди.
Он не должен был её оставлять. Какой же он дурак, что поверил незнакомому скальду!
Поляна, где они остановились на ночь, была покрыта льдом. Толстый слой инея покрывал землю, деревья, даже воздух, казалось, замёрз в неподвижности.
А в центре этого ледяного кошмара стояла статуя.
Статуя Кристины.
Виктор упал на колени перед ней, протягивая дрожащие руки к ледяному лицу возлюбленной. Черты были переданы с идеальной точностью, но в них не было жизни, тепла, души.
— Кристина, — прошептал он. — Что с тобой случилось?
Ответом ему был только ветер, воющий между обледеневшими деревьями.
Страж Севера остался один лицом к лицу с новой трагедией, и на этот раз никакой силы в мире не казалось достаточной, чтобы её исправить.
***
Виктор стоял на коленях перед статуей, и мир вокруг него медленно терял смысл. Время словно остановилось — или потеряло всякое значение. Секунды растягивались в минуты, минуты в часы, а может быть, прошла уже целая вечность с того момента, как он увидел ледяное лицо Кристины.
Сначала была просто пустота. Полное отсутствие мыслей, словно разум отказывался принять увиденное. Он протянул руку к её щеке, и пальцы коснулись поверхности, гладкой и холодной, как полированный мрамор. Не было тепла, не было пульса жизни под кожей — только мёртвый лёд.